Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

— Сегодня приучила Шнурка, что, вставая на клавишу кормушки, может её открыть и получить лакомство, — гордо излагала дрессировщица.

— Эка невидаль, — поспешил вставить критическое замечание Валерий, уязвлённый отсутствием внимания со стороны Виолетты. — Чует еду и лезет.

— Не так просто. Еда в среднем окошке, а клавишу надо нажать в правом. Вот я запускаю нетренированное животное. Как и следовало ожидать, оно тупо лезет на клавишу возле окошка с едой — врожденный инстинкт. Результат — ноль. Глядите, Шнурок действует в соответствии с приобретенным умением. Повторяем — результат вновь правильный.

— Убедительно, — одобрил постаревший член биокружка МГУ. — Виолетта, оставьте нам вашего подопечного. Пусть чуток поработает на науку.

Установка функционировала штатно, послав объект немного назад и вернув в целости и сохранности. Шнурок отработал на «отлично»: после прыжка молниеносно добыл сыр из кормушки. Сложная техника и простенькие животные так предсказуемы. Чего нельзя сказать о людях. Дадашьян рвала и метала по поводу «чудовищного перерасхода энергии». Подобрела только, когда москвич особо отметил заслуги её дочери в проведении экспериментов. Далее разговор проходил, как обычно говорят дипломаты, «в конструктивном духе, свидетельствующем о готовности сторон к сотрудничеству». Канал получения финансирования армянка назвала сразу: «региональный фонд». И тут же добавила: «в его кассе остались копейки». Всплыло имя и Дрика-старшего, как лица, способного повлиять на бюджетную политику: «хоть и в отставке, а при делах». Где Алехин добудет средства для отчего-то выбранной им лаборатории Жулина, не волновало Ануш. Ей пришлось по душе его признание: «Хочу на примере подобных „жулиных“, паразитирующих на народных деньгах, показать, наконец, Администрации Президента, как загнила чистая наука». То есть, потратить в Ульяновске еще больше, чтобы сэкономить по России в целом. Звучало дико, но по-русски логично — борьба с хищениями и коррупцией проходила в стиле «мыши против сыра».

Жужжание стало сильнее, энергичнее — 1200 м над уровнем море, и вертолет пошел вверх. Мария прежде летала только на гиганте Ми-26 в Афганистане и удивилась маневренности небольшого Bell 407. Девушка поспешила надеть наушники, когда пилот постучал пальцем по своим. «Пройдем по кругу, снизимся над центром, потом как скажете», — произнес тот по системе внутренней связи. Никита орудовал камерой, засунув голову в блистер. Выпуклый иллюминатор давал обзор градусов на сто двадцать и — важно для съемки — был не только прозрачным, но чистым. Шпагина не волновалась за оператора, с ним действия согласованы. Тревожила собственная неспособность сориентироваться, найти нужный район города. Конечно, спутниковые снимки крепко сидели в голове, но с высоты птичьего полета многое непонятно. Вон будто мышонок и тень рядом, а в бинокль видно, что мул бредет на веревке за хозяином. Наконец удалось визуально взять азимут от высотки в центре к горе Cerro de la Muerte. Летчику указала рукой направление, тот кивнул и развернул машину. Показала ладонью: «ниже и медленнее». Геликоптер сбросил скорость до сотни и снизился до 200 м. Дотронулась до плеча мужа: «Работаем». Тот чуть мотнул вихрами: «Вижу, занят я!».

Объект точно соответствовал словесному описанию, походил на «портрет», не слишком удачно сделанный с орбиты. «Ага, пропасть-расщелина!» Женский палец описал круг под носом у пилота, машина послушно заложила вираж. «Освещение отличное, контрастность не слишком велика, должно четко получиться». Сделала жест «вниз», летчик неодобрительно покачал головой и снизился, почти зависнув. Наклон ротора, еще облет района шахматного клуба, Мария взяла отложенный Никитой Hasselblad, отодвинула форточку иллюминатора. Камера стукнулась о плексиглас, несильно, но любой профи убил бы за неаккуратное обращение с оптическим шедевром стоимостью за сотню тысяч долларов. Шпагину цена казенной техники не беспокоила, результат съемки должен удовлетворить заказчика. Раз сам Чудов отправил в «свадебное путешествие», значит, снимки нужны для дела очень важного. Или для очень важного человека. Но отставной замдиректора СВР теперь глубоко ушел в политику и вряд ли станет заботиться о заурядном оперативнике, которому тут предстояла разведоперация. Последний раз ее бывший шеф так беспокоился о друге и наставнике Алехине. «Только тот мертв. Или нет?!». Съемка и воздушная экскурсия продолжились в других точках костариканской столицы, но мозг прочно зацепился за невероятную загадку. За ужином женщина благосклонно улыбалась Никите, демонстрировавшему ей самые удачные ракурсы таинственного Fianchetto Chess Club, а думала о загадочном самоубийстве легендарного шпиона. Ей очень хотелось перегнуться через столик, заставленный вкусными дарами моря, и прошептать в любимому: «Матвей Александрович жив». Тем не менее молчала и продолжала честно смотреть в лицо, которое южное солнце запорошило конопушками. Глаза её видели насквозь мужчину — умного и наивного, понимающего толк в компьютерах и камерах, но ничего не знающего о шпионаже. «Счастливый! Ему нет нужды подозревать и строить догадки. Я нажала клавишу „Enter“ — он запросто отработал программу фотосъемки и никаких сомнений».