Евгений Сухов - След предателя

Придется дописывать письмо позже. Сложив листок вчетверо, Тимофей сунул его в кармашек полевой сумки и, взяв с вешалки фуражку, вышел из хаты.

— Готов, капитан?

Романцев обратил внимание, что на лобовом стекле автомобиля наклеен пропуск «Проезд всюду». Так будет поудобнее.

Открыв переднюю дверцу, Тимофей плюхнулся на кожаное сиденье:

— Поехали!

Машина, пыхнув темным облаком, тронулась. Коротко посигналив, Сухарев потеснил на обочину двух солдат, топавших в жилой барак.

— Как тебе показался этот майор Артемьев? — просил Романцев.

— А никак! Чего-то он недоговаривает, — отвечал Сухарев. — Есть в нем что-то скользкое.

— Вот и мне то же самое подумалось. Уверен, он мог бы дать нам эти аэрофотоснимки сразу, однако по какой-то причине отложил дело на три часа. Это тоже мне не нравится… По поводу его искренности у меня очень серьезные сомнения.

— Все так.

— Нет времени ждать, когда он скажет правду. Если опять начнет юлить, придется действовать силой. Ты готов?

— Вполне.

Подъехали к штабу дивизиона авиационной разведки. Заглушив двигатель, уверенным шагом зашагали к зданию, у дверей которого стоял все тот же дневальный.

— Майор Артемьев у себя? — спросил Романцев.

— Никак нет.

— А где он? — Романцев невольно задержался у входа.

— Ушел часа три назад.

— Вот как… Неожиданно. Куда же?

— Не могу знать, товарищ капитан. Сказал, что отлучается не более чем на полтора часа.

— Прошло уже три, ты говоришь, — Тимофей взглянул на циферблат наручных часов, — а его все нет. Где он может быть?

— Может, в штаб полка поехал или в штаб дивизии. Может, где-то в батальонах сидит, — уныло протянул боец.

— Что ж, придется обождать его здесь. Открой кабинет капитана!

— В отсутствие командира дивизиона я не могу открывать его кабинет, — запротестовал дневальный.

Тимофей вытащил удостоверение сотрудника военной контрразведки Смерш.

— Проходите.

Все вместе вошли в штаб. Дневальный открыл кабинет Артемьева. На столе майора — ни одной бумаги. В углу громоздкий старинный сейф. Наверняка аэрофотоснимки хранятся именно в нем.

— Что стоим, разведка?

— А что? — удивленно отозвался Сухарев.

— Нужно звонить в штаб полка или куда там еще, где может быть этот Артемьев.

Утвердительно кивнув, Сухарев взял трубку телефона, набрал короткий номер и, дождавшись ответа, спросил:

— Штаб полка? Это капитан Сухарев. Майор Артемьев у вас?.. Ничего особенного, просто нужно уточнить кое-что… Поищем в штабе дивизии. — Быстро набрал следующий номер: — Капитан Сухарев. Майор Артемьев у вас? Да, нужен по срочному делу. Как появится, пусть позвонит в штаб дивизиона авиационной разведки, мы его там дожидаемся. — Положив трубку, посмотрел на задумавшего Романцева и обескураженно произнес: — Там его тоже нет.

— Не нравится мне все это… Звони везде, где он может появиться! Нужно поговорить с ним немедленно!

— Где же он может быть? Попробую на склады, где он химикаты получает. Он там часто бывает.

На войне время невероятным образом спрессовывается. А все потому, что каждый понимает: завтра может и не наступить! Поэтому и вражда — короткая и сильная, и любовь — скорая, незатейливая, впопыхах. В мирной жизни на ухаживания уходит не одна неделя, зато на фронте, чтобы растопить девичье сердце, достаточно порой одной улыбки или букета полевых цветов.

Иван Косарь был призван в армию в сорок первом году, за два месяца до начала войны, так и не успев по-настоящему налюбиться. Единственное, что ему перепало, так это потискаться на сеновале с бедовой соседкой Настюхой, оказавшей ему нешуточное сопротивление. Промучившись с ней целую ночь, он хотел было с ней расстаться, но молодая женщина, видно пожалев парня, уходящего в армию, попридержала его за руку:

— Утомил ты меня, быть по-твоему! — и задрала платье, обнажая крепкие белые бедра. — Только давай быстрее, сейчас батяня придет.

Не то он подустал, не то сказалось нервное перенапряжение, а может, оттого, что слишком желал этого, но все закончилось до обидного быстро. Одернув платье, Настя поморщилась:

— Я, конечно, предупреждала, чтобы быстро, но не так же…

Недолгие отношения с Настей Иван вспоминать не любил, воспринимая их как невзрачный эпизод своей любовной биографии.

Во время срочной службы было не до любви, а потом началась война, долгое отступление, бои в окружении. Иван чудом избежал плена и не однажды мог просто сгинуть в безвестности.