Александр Тамоников - Металл цвета крови

Сторож Леденев — местный, тоже пожилой, инвалид Гражданской войны, пережил оккупацию, при немцах был чернорабочим, надо было как-то жить… Его проверяли органы, претензий не возникло.

Бочкин переехал в Никольск из Красного Бора сразу после освобождения района — в оккупации у него умерла жена… Послушайте, — решилась женщина, — не знаю, как к вам обращаться. Мы не совсем понимаем, что происходит…

— Меня зовут Олег Иванович, — сообщил Березин. — Повторяю: все вопросы потом. Давайте познакомимся. Вставать не надо. Называйте себя, сообщайте краткие биографические данные.

Он слушал, пытливо всматривался людям в глаза, ожидая подсказки изнутри. Тимашевской 49 лет, до войны была сотрудницей Эрмитажа. Вместе с частью музейной коллекции убыла в эвакуацию в Свердловск, а когда вернулась, приказом наркома была отправлена в Никольск, где получила часть дома и небольшой приусадебный участок. Готова служить Родине в любом месте, где та прикажет, но… чувствовалось, что женщина обижена. Муж скончался в 1939-м от тяжелой болезни, дочь — по медицинской части далеко в Хакасии…

Юлии Владимировне Черкасовой было 32 года, проживала в Никольске, окончила факультет историко-архивного дела Московского историко-архивного института. Судьба привела ее в Ленинград, была сотрудницей музейного комплекса «Царское село», потом перевелась в Аннинский дворец. В период оккупации находилась в Никольске, работала посудомойкой в столовой… Женщина сильно волновалась, рассказывая о себе, она старалась держаться, но постоянно разминала пальцы, чем выдавала беспокойство.

— Кто еще из присутствующих находился в оккупации? — спросил Березин.

— Ой, так это же я… — обреченным голосом произнесла пожилая женщина — Авдеева Зинаида Ивановна — невысокая, морщинистая, на удивление подвижная. Из всех присутствующих по 1941 году запомнились только две особы — Юлия Черкасова и Зинаида Ивановна Авдеева. Остальных он видел впервые.

Олег слушал ее рассказ: женщину пару раз вызывали в немецкую комендатуру, просили описать события 17 сентября тогда еще текущего 1941 года. Авдеева описывала, куда деваться? Ее допрашивал очкастый офицер в черной форме, задавал вопросы через переводчика.

Потом внезапно от нее отстали. Она выращивала овощи на крохотном участке, шила. Ни мужа, ни детей. С 1943 года начали вывозить людей на работы в Германию, многих хватали насильно, запихивали в фургоны, не давая времени собраться. Ее не взяли, какой с нее прок? При немцах Зинаида Ивановна усердно притворялась чахоточной, хромала…

— Позвольте замечание, Олег Иванович? — сказала Юлия Владимировна. — Мы с Зиной Ивановной хорошо знакомы, часто виделись, поддерживали дружеские отношения. Если в чем-то возникают сомнения насчет нее, то спешу вас уверить: она глубоко порядочная женщина, никогда не сотрудничала с немцами… если не считать, конечно, сотрудничеством швейные работы…

— Спасибо, Юленька, — пробормотала Авдеева, избегая пристального взгляда Березина, — не представляю даже, что мне можно предъявить…

— Вы? — кивнул Олег сухопарой бледной женщине средних лет.

— Ковалец Тамара Леонтьевна, 44 года, сама из Перми, работала в тамошнем краеведческом музее. Получила предложение продолжить работу на освобожденных территориях Ленинградской области, переехала сюда в феврале… Сначала собирались определить в штат Екатерининского дворца, но оказалось, что там негде жить, тогда мне предложили перебраться в Никольск, где имелись свободные жилплощади…

— Как насчет семьи, Тамара Леонтьевна? — поинтересовался Березин.

С семьей было сложно. Женщина побледнела, потом стала рассказывать, заново переживая свое прошлое. Муж был главным инженером металлодобывающего предприятия в Предуралье, в 1937 году попал под уголовное дело, связанное с вредительством, получил пятнадцать лет… Супруге ничего не предъявляли, она продолжала жить и работать. Сыну четыре месяца назад исполнилось восемнадцать, призвали в армию, сейчас воюет в Прибалтике. С этим и связана причина переезда. Лучше находиться здесь, ближе к сыну, чем сходить с ума в Перми…

— Успокойтесь, Тамара Леонтьевна, не надо нервничать, — сказал Олег. — Меня не интересуют дела вашего мужа. А вашему сыну желаю дойти с победой до Берлина и в добром здравии вернуться домой.

Мужчины нервничали не меньше женщин. Снулый тип с плоским лицом и водянистыми глазами — некто Ралдыгин. «Белый билет» от армии, полный букет «тяжелых, неизлечимых болезней». Работал младшим научным сотрудником, имея за плечами незаконченное высшее образование по археологии. Ушел с Красной Армией в Ленинград, жил с женой у тетки на Васильевском острове, те умерли от истощения. Сам выжил, в начале февраля вернулся в Никольск…