Алексей Суконкин - Снайперский удар

«Сейчас будет еще один взрыв, потом еще», – мелькнула в голове мысль. Паша остро чувствовал, как невозможность сопротивления постепенно и неотвратимо лишает жизни и его самого, и его друзей.

Ба-бах!

Третий взрыв, и в комнате от дыма и пыли уже ничего не было видно.

Паша чуть не побежал на четвереньках к лестничной клетке, надеясь там найти спасение от разрыва гранат. Он вывалился из комнаты на лестничную площадку, надрывно дыша. Откатился за угол, где его не могли бы достать гранаты.

«Все, осталось совсем немного», – билась в голове только одна мысль. «Ты уже ранен, ты истекаешь кровью, сейчас пропадет сознание и придет она…»

Внизу снова грохнули ручные гранаты, и снова раздался нечеловеческий вопль.

– Меня убили-и-и… – кричал кто-то внизу… – Помогите!

Пашу трясло, от страха и осознания своего безвыходного положения он чувствовал, что еще немного и он просто сойдет с ума. Обстрел усилился настолько, что казалось – даже за укрытием не поднять было головы.

Вдруг он вспомнил про Егора. Вспомнил, как приезжал к роддому, а супруга показывала в окно завернутого в пеленку кроху. Вспомнил, как впервые взял его на руки. Вспомнил, как сын, на радость отцу, сделал свои первые шаги. Подумал: жить осталось всего несколько минут, а маленький сын, где-то далеко-далеко, наверное, сейчас играет в детском саду… и стало нестерпимо обидно за то, что не удастся поставить его на ноги, что не удастся даже просто увидеть его…

– Что ты сидишь? – спросил кто-то рядом.

Паша быстро обернулся, думая, что это Барченко. Но вокруг никого не было.

– А ну встать! – голос звучал настолько жестко и твердо, что Шабалин не смог ему не подчиниться.

– Решение разгромить противника должно быть твердым и без колебаний доведено до конца! – казалось, что прямо в ухо кто-то ему зачитал строчку из Боевого устава, которую он совсем недавно и сам цитировал Чинару.

– Есть, – вяло ответил Паша. – Так точно. Решение должно быть твердым…

Машинально он отстегнул от автомата полупустой магазин и присоединил новый. Встал на колени. Вокруг над головой летали пули, осколки и каменная крошка, внизу выли от ранений, боли и безысходности его боевые товарищи. Шабалин сделал последнее над собой усилие и поднялся на ноги.

– Бездействие, неиспользование всех сил, средств и возможностей для достижения успеха, нерешительность и пассивность в бою ведут к поражению… – ступая на лестницу, проговорил он то, что выучил еще в военном училище.

И вдруг Паше стало совершенно безразлично – убьют его или нет. Этот вопрос стал настолько ничтожен, что вдруг сжался до крохотной точки и затерялся в глубине сознания. В одно мгновение он увидел другой смысл существования, который не соприкасался с его телом, да и вообще, со всем этим материальным окружением. Душа воина не может умереть. Душа воина не рождается, не умирает, она есть всегда. Приходит время – и она вселяется в человека и позволяет этому человеку действовать в бою за гранью человеческих возможностей. С этим озарением жизнь и смерть его больше не волновали – Шабалин четко осознал, что его время пришло…

– В атаку, пацаны! – заорал он, бросившись вниз по лестнице. – Мочи гадов! Ура-а-а!

На площадке первого этажа длинной очередью он свалил двух духов, прорвавшихся в здание – увидев его, они попытались оказать сопротивление, но тут же были снесены градом пуль.

Паша не мог прятаться, не мог стоять – его неудержимо несло на простор, он жаждал действий – решительных и активных, – и он стремительно выскочил из здания. За углом, под стеной, изготовившись к последнему броску, стояли несколько боевиков, которые тут же легли под фланговым непрерывным огнем автомата Шабалина.

Упиваясь смертями врага, Паша уже не прятался, не искал укрытия – ему плевать было на то, что с ним могут сделать боевики. Он просто шел, видел врага и убивал его. Ничего другого сейчас для него не существовало.

– А-а-а! – орал он в безумном исступлении, поливая огнем тех, от кого минуту назад он искал укрытия.

А они падали, разбегались, но даже не пытались ему сопротивляться.

Щелк. Кончились патроны. Паша подскочил к одному из подстреленных боевиков, который, упав, пытался подняться, но Шабалин с разбегу впечатал ему в спину свой ботинок, а когда тот полностью растянулся на земле, командир снайперской роты, перехватив «АКМ», несколько раз ударил врага по голове, пока у того не вмялась черепушка.

– Кто еще? – орал разъяренный морпех.