Алексей Суконкин - Снайперский удар

Кто-то из разведчиков громко вскрикнул – от понимания наступившей безысходности, от бессилия, от невозможности сопротивления, от невозможности повернуть время вспять, от ясного осознания своего конца, криком этим прощаясь с миром живых…

Шабалин падал за спасительную плиту, которая могла бы скрыть его от пулемета, и снова растянулось время – и ему все казалось, что как же медленно он падает, ох как медленно, а пулемет все молотил, неотвратимо приближая конец.

Не больно, боли вообще нет в такие мгновения, Паша ударился лицом о плиту, скатываясь в это небольшое углубление, которое гарантировало ему жизнь. Кто-то должен был остановить эту адскую машину… кто? Борзов из своего здания? Бушуев со своей позиции? Чинар с четвертого этажа? Стешин – если, конечно, его еще не убило? Ерофеев, ушедший за минами? В это мгновение сознание искало спасение, возлагая это спасение на кого-то, кто бы мог сейчас заткнуть стоящего за бэтээром игиловского пулеметчика.

Вдруг совсем рядом взревел двигатель, и тут же стрельба прекратилась, сменившись нечеловеческим воплем, который тут же и стих. Паша поднял голову: бронетранспортер, прыгнув вперед, намотал бедолагу-пулеметчика на переднее левое колесо.

Действовать теперь нужно было быстро и решительно. Второй раз отдавать врагу инициативу Шабалину совершенно не хотелось. Он спрыгнул с завала и сам чуть не попал под колеса боевой машины, когда водитель откатился обратно, прикрывшись углом дома.

Держа автомат наготове, Паша выглянул из-за носа БТР на улицу и обомлел: она была полна боевиков. Их было так много, что Паша даже стрелять не решился, а предпочел спрятаться обратно.

Мыслительный процесс после «скачка в другое временное измерение» уже восстановился, мысли текли ровно, правильно, рационально: тебя уже убили, зачем теперь чего-то бояться и о чем-то переживать? Так. Боевики. Их много. Очень много. Шабалин достал из подсумка гранату и метнул ее за угол дома, достал еще одну и отправил следом, чтобы очистить «ближние подступы». Взгляд зацепил кровавые ошметки на скате бронетранспортера, среди которых своей белизной выделялся глаз, выдавленный из головы намотанного на колесо человека.

– Денис! Ты жив? – крикнул Шабалин. – Сюда! Быстро!

Открыть бортовой люк – дело нескольких секунд. Паша ввалился вовнутрь, встретив безумные глаза водителя.

– Свои, – успел крикнуть Шабалин, пока водитель не выстрелил по нему.

Тут же следом запрыгнул Денис, сразу ринувшись на место наводчика.

– Так, – Паша тяжело дышал. – Смотри, даешь вперед, считаешь до пяти и сразу откатываешь назад. Понял?

– Понял, – кивнул водитель.

– Разверни пушку, – посоветовал Паша Денису, но тот уже ухватил привод и поворачивал платформу. – Готовы? Вперед!

Бронетранспортер взревел и проехал десяток метров. К этому времени Паша уже просунул ствол автомата в открытую бойницу, а когда посмотрел вдоль улицы, ему снова чуть не стало плохо: она буквально кишела вооруженными людьми!

– Гаси их! – крикнул Шабалин, нажимая спусковой крючок своего «АКМ».

Стешин открыл огонь из спаренного пулемета, поливая по толпе людей, бредущей по улице. Паша стрелял практически не целясь – куда ни выстрели, обязательно в кого-нибудь попадешь. Водитель включил заднюю передачу, и машина так же резко заползла обратно.

Паша схватил рацию:

– Чинар! Улица перекрыта боевиками. Их тут десятки! Через минуту они будут возле нашего опорника! На завале ранены два бойца!

Ситуация была тупиковой, и Паша не знал, что делать. Там, впереди, была (была ли еще?) группа Борзова, которому он приказал вернуться. Если они успели выйти на улицу – группы гарантированно уже нет в живых. Если остались в здании, то нужно иметь большое мужество, чтобы на столь близкой дистанции открыть по врагу огонь, раскрывая свое местоположение… и обрекая себя на смерть. Если он еще там и молчит, то значит, Борзов старается сохранить себе жизнь. Себе и своей группе.

В отсутствие завала Паша сдавал бы бронетранспортер назад, чтобы получить перед собой открытый простреливаемый участок, но завал от разрушенного здания уже не позволял совершить такой маневр, сводя на нет все преимущество боевой машины перед живой силой. Сейчас ствол его автомата через бойницу смотрел в стену дома.

И вдруг он понял: ни одна реактивная граната, которая могла бы в обычной ситуации уничтожить БТР, сейчас сделать ему ничего бы не смогла – слишком уж близко к врагу находилась боевая машина, и граната, выпущенная из гранатомета, не успела бы встать на боевой взвод…