Андрей Ильин - Обет молчания

Темнота. И голоса. Хочется надеяться, что не архангелов. Хотя…

— Как вы?

А хрен его знает? Потому что ни кто он сейчас, ни где он, ни что с ним, ни кто эти люди, которые бубнят в уши, он не знает! И поэтому не понимает, что ответить. И не может…

Не может?!

Рот его чем-то перекрыт. Заткнут рот как кляпом! Или кляпом? Потому что что-то торчит между зубами! Или это, чтобы он язык не откусил. Как тогда, раньше, пытался.

И глаза. Не видят глаза. Прижатые веками. Кто-то позаботился, замотал ему глазницы, чтобы не видеть!

Что — руки?.. Ни поднять, ни опустить — притянуты и пристёгнуты. Пальцы чуть шевелятся — это надежда, это возможность перепилить ногтями ремни. Ноги?.. Зафиксированы.

Значит, снова? Опять? Как тогда? Один в один!

— Вы слышите меня?

Не реагировать. Не двигаться, не показывать, что он пришёл в себя, чтобы выгадать время.

— Доктор, он не реагирует.

— Странно, а мне показалось… Вколите ему пару кубиков.

Опять кубики! Опять боль и желание говорить.

Укол.

Но нет, никто ничего не спрашивает, ничем не интересуется.

— Пусть полежит, отдохнёт.

И ещё один голос, знакомый:

— Доктор, как прошла операция? Родственники очень беспокоятся, спрашивают.

— Всё хорошо. У пациента на редкость крепкое здоровье. Через две-три недели можно будет снять повязки и посмотреть результат.

Какой результат?

Повязки?.. Так это повязки? На лице? И голос:

— Эй, больной!

Голос Сергея…

— Не спи! Обед проспишь. А он тут роскошный. Хоть и через трубочку.

Сергей?!

Лежать? Или прийти в себя? Кто Сергей теперь? Друг или враг? К чему готовиться? Попытаться освободиться, напасть на него?

Или…

— Не притворяйся трупом. Я же знаю, ты слышишь меня. И не любишь, — хмыкнул знакомо. — Ну, извини. Пришлось. Ты ведь парень в ящике с ветошью ехал, которой прикинулся. Ехал через две границы. Шуметь и шевелиться было нельзя. Ну и вообще неизвестно, как бы ты отнёсся… Лично я был бы против лишения меня физиономии, которая от папы с мамой досталась. Хрен их знает, что они там ещё наваяют. Ладно если под Брандо сделают, а если под урода какого-нибудь, которого девушки любить не будут… Может, и ты не захотел бы. Так что извини, что тебя не спросили. Зато теперь сам себя не узнаешь. А главное, тебя не узнают!

Бинты… Лицо… Трубочка… Значит… Значит, они так решили? А усыплять зачем? Чтобы не объяснять лишнего? Или для удобства транспортировки? Или они тогда ещё не решили, как им быть и можно было хоть туда, хоть сюда без лишних хлопот. Правды не узнать.

— Пришлось тебя подправить изрядно. Две трети рожи стёрли, как ластиком. Косточки пришлось подолбить. И зубы вынести. Такие костоломы! Такие бабки! За такие деньги из тебя можно было бы роскошную блондинку соорудить. Не хочешь? Жаль… Я бы тебя ещё больше полюбил. Отдыхай. Привыкай к себе новому. Если что, я тут рядом на соседней кровати при тебе до полного выздоровления. Сам понимаешь. Услышал?

Шевельнуться. Приподнять руку. Чуть-чуть.

— Ну вот и славно! Рад, что ты жив. Это я серьёзно. И рад, что с новой рожей. Хотя я к старой привык. Но иначе пришлось бы… Хорошо, что не пришлось!

Кто ж спорить будет… Конечно, хорошо. Хорошо лежать здесь, а не там! С перебинтованной головой, которая болит! Отлично, что болит! У покойников голова не болит. И вообще ничего не болит. Хорошо, что всё случилось так. Хотя могло по-другому. Должно было — по-другому! Слабину дал Куратор! Не по правилам сыграл. Не дело каждого Резидента под нож пластического хирурга тащить. Не по чину! Да и опасно!

А он!.. Или… Или это потому, что бойцов у него почти не осталось — каждый на перечёт. Потому, что Организация… И он по крупинке, по кирпичику… Каждого человечка перебирая и к делу пристраивая. Может, поэтому? Тогда понятна его сердобольность, которая не из жалости и сострадания, а для пользы дела. Их дела.

Перелицевать агента проще, чем создать его с нуля. Такой рационализм. Ну, и ладно. Он-то точно не против.

Лучше так, чем иначе!

— Всё в порядке?

— Всё.

— Во что обошлась экспертиза?

— Дорого, но всё прошло, как надо. Результат принят адресатом.

— Повторную не запросили?

— Нет. Экспертизу проводили уважаемые люди, они не ошибаются.

— Их предупредили?

— Да. Очень серьёзно. Они всё поняли и никому ничего не скажут.

— Значит, умер Посредник?

— Умер. Окончательно и бесповоротно. Был кремирован и захоронен как неопознанное тело.

Впрочем, оно и было неопознанным. Но очень похожим, поскольку тщательно подобранным по дальним моргам. Разобранным на куски. И собранным после…