Сергей Самаров - Как две капли крови

— В кого стреляет снайпер? — повторил Темирхан свой вопрос, теперь уже глядя в сторону брата.

— В бандитов, видимо, — спокойно ответил Анчар.

— Кого ты зовешь бандитами? — последовал следующий вопрос, совершенно естественный.

— Тебя и твоих приспешников, — без всякого стеснения ответил младший брат.

— Мой снайпер не может стрелять в своих.

— Вокруг тебя одно предательство. Каков ты сам, таковы и твои нукеры. Ты предал своих раненых, собственный резерв. Теперь все остальные бандиты предают тебя.

— Предают, говоришь? — Эмир усмехнулся и показал на монитор планшетника. — Ты это так называешь? А ведь эти мои люди показали вам только коридор, ведущий сюда, где мы готовы были вас встретить. Но вы не знаете про тоннель, тянущийся до соседнего ущелья. По нему я выведу отсюда и тебя. Через него выйдет мой джамаат. А что касается моего предательства, как ты его называешь, то это была вынужденная мера. Парни из резерва сами виноваты в том, что ты сумел их перебить. Я посылал их не спать, а охранять лагерь. Они же понадеялись на минное поле. Но это говорит только о том, что ты хороший воин, сумел их победить, а они были люди опытные. У нас с тобой одинаковые таланты. Зарывать их в землю никоим образом не стоит.

— А раненых ты тоже приказал расстрелять, чтобы они со мной не встретились?

Темирхан ничего не ответил. Он лучше других знал, кто мог дать спецназовцам ту информацию, которую они не должны были получить.

Главарь банды услышал топот ног за одеялом и повернул голову в сторону выхода.

Там кто-то звал его почти истерично:

— Эмир!..

Ибрагим Владимирович ощутил, что момент настал, сейчас придется действовать. Он готов был к этому. Вот-вот все решится.

Старший лейтенант Крушинин принял решение и ощутил прилив сил. В его теле и в голове загуляла энергия, которой там только что, как ему казалось, совсем не было.

Старший брат был отвлечен от того, что происходило рядом с ним. Младший положил правую ладонь на пистолетную рукоятку своего автомата и дождался момента, когда у входа колыхнется занавес, устроенный из плотного одеяла. После этого он левой рукой сзади обхватил Темирхана за горло и прижал к себе, закрылся его телом от вполне возможных выстрелов.

Ну а правая рука старшего лейтенанта в это же время работала автоматически. Он поднял автомат, большим пальцем, как привык это делать, опустил предохранитель на градацию отсекающих очередей по два патрона и выпустил пару пуль прямо через одеяло. Вслед за первой такой вот короткой очередью прозвучали еще две. Одеяло упало, а вместе с ним и два бандитских тела.

Мимо входа в грот пробегали другие боевики. Анчар успел дать еще две очереди, свалил двоих из них.

Эмир пытался сопротивляться. Может быть, потому, что младший брат был ранен, он и удивился неожиданной силе Темирхана, хотя с детства помнил, что сколиоз старшего брата действует и на его руки, ослабляет их.

Но в руках Ибрагима Владимировича сил тоже было совсем немного. Они уже кончались. Именно поэтому он сдавил горло брата сильнее.

— И ты меня предал! — прохрипел Темирхан. — А я тебя спасал и раньше, и сейчас.

Рука Анчара разжалась и отпустила брата.

— Уходи! — заявил Крушинин. — Догоняй своих, которые еще остались в живых. Сейчас здесь будут наши. Беги!

Дважды повторять сказанное необходимости не было. Темирхан просто перепрыгнул через стол с ловкостью, которой младший брат от него не ожидал, схватил в руки свой карабин, стоявший у стены, выстрелил в грудь спецназовцу, вбегающему в грот через проход, и бросился догонять своих. Звук его шагов быстро удалялся.

Ибрагим Владимирович собрал остаток своих сил и бросился к солдату, в которого стрелял эмир. Командир роты наделся, что бронежилет выдержал удар пули, сперва убедился в этом, только потом потерял сознание и уткнулся лицом в каменно-земляной пол.

Возвращение в сознание было мучительным не только от физической боли, но и от душевной. Появилось ощущение громадной, великой потери. Иначе и быть не могло. Ведь Ибрагим Владимирович был уверен в том, что теперь он навсегда потерял даже гипотетическую возможность встретиться с братом. Старший лейтенант явственно осознал всю тяжесть и значимость понятия: «Этого никогда больше не будет».

Даже малая потеря, связанная с понятием «никогда», давит на человека морально. Что же тогда говорить о надежде, с которой он жил много лет.

Да и физические страдания тоже давали о себе знать. Сильно болела спина. Каждое шевеление отдавалось болью в крестце и выше, вплоть до самых лопаток. Голова старалась не отстать от спины.