Сергей Кутергин - Отсчет пошел

Когда я вылезла обратно к месту своего падения, мне ничего не оставалось, кроме как разреветься в голос. К счастью, это продолжалось недолго. Я была настолько зла на весь мир: на преподавателей в Школе, на своих одноклассниц, на Деда, на родителей, а больше всего на себя саму и на свое слабое тело, что это придало мне сил.

Шатаясь и спотыкаясь каждую минуту о шпалы, я шла вдоль состава, а он все не кончался и не кончался. Несколько раз я чуть было не падала с откоса снова. Колени у меня были разбиты, и вдобавок я отчаянно замерзла в мокрой одежде.

Вдруг я с ужасом поняла, что не ориентируюсь, в какую сторону мне надо идти. Мало того, что при падении в моей голове все смешалось окончательно, так я еще и не помнила, с какой стороны пришел поезд. Я проснулась только тогда, когда он остановился.

Я обхватила голову руками и опустилась на землю. Помнится, тогда я поклялась, что это последняя авантюра в моей жизни. Как же!

Тут я поняла, что, наверное, у меня окончательно поехала крыша, поскольку в голову мне полезли английские неправильные глаголы. Я расхохоталась и вслух стала повторять эти три формы, как вдруг в лицо мне ударил ослепляющий луч фонаря и раздался трехэтажный мат.

— Какого хера ты здесь делаешь? — произнес прокуренный мужской голос.

Я мгновенно пришла в себя. Начало не предвещало ничего хорошего, поэтому не имело смысла представляться интеллигентной московской дурой. Я сплюнула на землю и ответила в том же тоне, мобилизовав все свои познания в нецензурной лексике:

— Ты, козел е…ный, чего выкобениваешься? Где хочу, там и гуляю! — после чего развернулась и направилась в другую сторону. За спиной я услышала громкое ржание, перемежавшееся матерной лексикой.

— Эй, девка, стой! — Один из мужчин вдруг схватил меня за руку.

Я зло развернулась и сумела освободиться. Наконец я рассмотрела его лицо — это был парень лет тридцати, в телогрейке, с неприятным выражением лица и кривой ухмылкой. Если опускать мат, то смысл его речи сводился к тому, что они с друганом меня не обидят, он женщин вообще не обижает. Тем более видит, что я такая же, как и они. А товарищам надо помогать. «Другана» его мне рассмотреть не удалось. Я поняла, что теперь влипла по-крупному. Судя по его выговору, я имела дело с настоящим уголовником, а запах давно не мытого тела не оставлял сомнений в том, что он находится либо в бегах, либо предпочитает вести кочевой образ жизни. Я поняла, что он и меня принимает за начинающую бомжиху, тем более что мой костюм после всех приключений вполне подходил для этой социальной роли. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Позже, когда в Школе проводились занятия по актерскому мастерству, Дед не упустил случая поведать об этом приключении моим напарникам. У тех это, конечно, ничего, кроме смеха, не вызвало, но я-то понимала, что тогда мое врожденное умение перевоплощаться спасло мне жизнь. Дед сказал абсолютно правильно: для работы разведчика одним из главных секретов успеха является твое умение слиться с окружающей средой, перевоплотиться в персонажа, который в ней обитает. Если это великосветский прием — будь добр вести себя как английский лорд, если это ситуация вроде той, в которую попала я, — изображай из себя бомжа-уголовника. Короче, вспоминай незабвенного Шарапова — и вперед. Кстати, не знаю, кого представлять сложнее — лорда или бича.

Помнится, Дед мне всегда говорил, что его поражало во мне это умение принимать нужную социальную роль, подстроиться под любую обстановку. Может быть, конечно, Ен и лучше меня машет ногами и прочими конечностями, а Сон быстрее решает задачки, но уж в одном им со мной не сравниться.

— Да я вижу, что вы ребята ничего, не какие-нибудь придурки, — ответила я. — Я-то испугалась сперва, думала, из обхода кто или опера е…ные шляются.

— Да ты чё, девка, какие опера? — удивился парень. — Тут отродясь ментовки не было.

— А чё за место-то ваше? — спросила я. — А то сплю себе, трах — поезд стоит, твою мать. Охренели, думаю, куда они меня привезли?

— Отстойник, Калуга, — раздался второй голос, низкий и тоже прокуренный. Человек закашлялся и сильно выругался.

— Чё, Серый, опять? — спросил его первый.

— Ну, — коротко отозвался тот и снова матюгнулся.

— Чё с ним? — кивнула я в его сторону.

— Дыхалку на сплаве застудил. Пох…чишь на морозе — еще не таким станешь. Ладно, девка, звать-то тебя как?

— Зови Иркой.

— Бомжуешь давно?

— Годик будет. Маманька моя как умерла, так папаша, старый хер, привел эту суку, она меня и выкинула, стерва.