Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

Забродов набрал Орбели.

— Да.

— Нам нужно срочно поговорить. Сегодня же.

— Я на стройке, в Багратионовском проезде.

— Буду через час. Только обязательно меня дождитесь…

Отряхнув куртку от снега, Забродов закурил очередную сигарету и снова уселся за руль. Ему нравилось водить машину, и часто он напоминал сам себе дальнобойщика. Наверно, если бы не пошел работать в ГРУ, избрал бы для себя профессию водителя. В какие-то моменты он уставал от своей работы и тогда мечтал о более спокойной жизни таксиста. Но потом, хорошо отдохнув, избавлялся от этого морока и брался за решение текущих дел с удвоенными силами…

Орбели в дорогой дубленке и в теплой шапке расхаживал по стройке, где во мраке, разрезаемом светом прожекторов, вовсю кипела работа. То там, то тут темноту вспарывал яркий свет сварщиков. Слышно было, как работают перфораторы.

Забродов лихо подрулил к самым воротам. К машине подошел охранник, и Илларион опустил стекло.

— Ваш пропуск, пожалуйста.

— Я по личному делу к Артуру Орбели.

— Тогда пройдемте. Машину оставьте здесь.

«Ну и порядки, однако, — удивился Илларион. — Хотя, с точки зрения личной безопасности, ход грамотный. Мало ли кто прячется в машине. Киллерам очень удобно работать с АК-47, открывая огонь из какого-нибудь старенького драндулета. Расстрелял жертву, всех свидетелей, которые рядом, и тут же смылся».

Орбели, издалека заметив Забродова, помахал ему рукой, словно они были давними приятелями.

— Ваш бывший сотрудник начал продавать ваш архивчик.

— Что за архив? — состроил непонимающую гримасу Орбели.

— Этот идиот привлек внимание всех. Все предложили свою цену. Говорят, он принадлежит вам.

— Это вас так интересует?

— Точно так же, как и вас. Я хочу вернуть утраченное. Разговор с Коротковым оказался пустой тратой времени.

— Он кастрат, — засмеялся Орбели.

— Не сомневаюсь, — согласился Забродов. — Архив нужно вернуть любой ценой. Он может здорово повредить вашему бизнесу.

— Я не собираюсь никому платить, чтобы вернуть свою собственность.

— Я даю вам возможность вернуть ваш архив.

— Возможности, — проворчал Орбели, закуривая. — У меня гораздо больше возможностей, чем вы думаете. Я не из той категории людей, которые сразу же пишут заявление в милицию. Думаю, вы уже поняли это.

— Архив у азеров, у банды Багирова, если это, конечно, вас интересует, — философски заметил Илларион.

Пока они разговаривали, к ним подошел коренастый армянин с трагично-суровым лицом, одетый в черное пальто.

— Знакомься. Это Ашот.

— Илларион, — коротко представился Забродов и крепко пожал протянутую руку, так что Ашот слегка поморщился.

Забродов мельком посмотрев на Ашота, интуитивно почувствовал его сущность. Слишком уж бандитские повадки. Щеголеватый вид, перстень с бриллиантом на безымянном пальце.

— Больше у меня нет никаких вопросов, — пояснил Орбели. — Можете идти. И на будущее запомните: никуда не пропадайте.

Забродов кивнул и вышел за ворота стройки. В голове у него был кавардак. Поймать Орбели с поличным, да к тому же и ликвидировать источник финансирования, который питает всю армянскую группировку, было не так просто. Несколько неверных шагов, и операция провалена, бандиты притихнут, а по Иллариону справят потом гражданскую панихиду.

Илларион задумал рискованную авантюру. Рискованной она была хотя бы потому, что он не был уверен, как отреагирует на это генерал Федоров. И Забродов был убежден, что лучше всего, если его задумка останется тайной…

Эдисон Багиров задумчиво курил сигарету за столиком в кафе. Он ждал своих партнеров. В последнее время он осунулся и похудел. Проблемы сыпались одна за другой, словно теперь жизнь решила рассчитаться с ним по полной программе за все удачи, которые сопутствовали ему раньше.

Выкурив сигарету до вонючего и обжигающего губы фильтра, Багиров снова посмотрел на свои золотые часы. Прошло уже полчаса, но никто не появлялся.

«Странно. Раньше, они никогда не опаздывали, — подумал Эдисон. — Или вся проблема, как обычно, в пробках?»

Он бросил сигарету в пепельницу и снова посмотрел в окно, за которым шел безрадостный дождь, превращая снег в мокрую кашу, обесцвечивая весь мир, делая его каким-то унылым и обреченным.

С самого утра Багиров пребывал в задумчивости. Едва он открыл глаза, пробудившись после бурного вечера, как в голове калейдоскопом закружились пейзажи солнечного Азербайджана. Напрягая память, он пытался вспомнить, когда был в родном Баку последний раз. В памяти всплывали картины из далекой молодости и совсем мутные воспоминания из давно ушедшего детства. И ему стало грустно. Выходит, что его жизнь прошла вдали от родного края. Он с удовольствием остался бы в Баку, да только там не было таких возможностей, как в Москве.