Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

Уже давно закончился обеденный перерыв, и нужно было работать, но Коротков, оцепенев, смотрел перед собой пустым взглядом. Секретарше он сказал, чтобы его не беспокоили, а если начнут спрашивать, куда он подевался, пусть скажет, что он на встрече со своими избирателями.

Когда в дверь постучали, Коротков очнулся не сразу. Дробный стук возвратил его к действительности лишь с третьего раза. Тогда он поднял голову, готовясь разразиться ругательствами на тупую секретаршу, которой он полчаса назад четко сказал, чтобы она никого к нему не пускала.

В дверном проеме и вправду стояла любимая Танечка с растерянным выражением лица.

— К вам посетитель.

Коротков раздраженно махнул рукой и откинулся на стул.

— Опять! Я же сказал!

Танечка испуганно посмотрела на Короткова, опасаясь, что чего доброго он разгневается и лишит ее работы, тогда ей придется искать новое место.

— Он по важному делу, говорит, что его материалы очень вас заинтересуют.

— Ладно, — пробурчал Коротков, словно делал кому-то одолжение, — пускай заходит.

Секретарша, довольная тем, что все обошлось и ее голова не слетела с плеч, выпорхнула в приемную. Через минуту в комнату зашел седовласый мужчина в обыкновенных джинсах и серой расстегнутой куртке с портфелем в руке.

Коротков поморщился: «Опять эти посетители. Что на этот раз? Залатать крышу в доме или повысить пенсию? Как же мне надоели эти олухи! Каждый раз им надо что-то дать, как будто эти недоумки не соображают, что мне нет до них никакого дела».

Мужчина, между тем, неторопливо осмотрелся, словно зашел в свою комнату.

— Ну? — недовольно поторопил незнакомца Коротков.

— Увлекаетесь искусством? — спросил тот и ткнул в копию «Подсолнухов» Ван Гога, которую тщеславный Коротков приобрел у уличного художника в Амстердаме после посещения прогремевшего на весь мир квартала красных фонарей.

— Говорите конкретно! — взорвался Коротков, раздраженный этой вальяжной бесцеремонностью.

Одной рукой он уже взялся за телефонную трубку.

— Я к вам по делу, — незнакомец, вежливо улыбнувшись, поудобнее устроился на стуле.

Коротков, конечно, встречал всяких людей, но этот по наглости переплюнул их всех.

— Только срочно. Я вообще-то спешу, поэтому у вас есть пять минут, — и Коротков демонстративно посмотрел на часы.

Так или иначе он намеревался выкурить из своего кабинета навязчивого посетителя, который нарушал его покой.

— На вашем месте я бы не торопился.

Незнакомец неторопливо расстегнул свой портфель, достал оттуда ноутбук и поставил его на стол. Затем он извлек из внутреннего кармана куртки диск. Поймав на себе недоуменно-встревоженный взгляд Короткова, незнакомец не преминул заметить:

— Разумеется, это только копия. И я не советую искать вам оригиналы хотя бы потому, что может подняться ужасный шум, а ведь вы, насколько мне известно, шумихи не хотите.

Коротков побледнел. Похоже на политический компромат. Вероятно, эта скотина знает, чем его можно поддеть, поэтому и ведет себя так нагло.

Незнакомец включил ноутбук и вставил диск в дисковод. На экране появилась картинка. Незнакомец приглушил звук, чтобы охи-ахи Короткова не покинули пределов этого кабинета, и выжидающе посмотрел на Короткова, пояснив:

— Это сняли, когда вы развлекались с девочками. Запись, конечно, не самого лучшего качества, но, тем не менее, вполне разборчиво. Думаю, ваши избиратели будут в восторге от такого креативного президента.

Короткову на мгновение показалось, что сейчас он потеряет сознание. Как они могли, сволочи?! У Короткова перехватило дыхание, и сердце зашлось в галопе. Единственный вопрос тревожно стучал в сознании: «Кто? Кто это сделал?».

— Не волнуйтесь. В вашем положении это вредно и может привести к сердечному приступу.

— Что… Чего вы хотите? — прохрипел Коротков, хватаясь за сердце.

— Я думаю, вы не хотите, чтобы это увидела ваша жена.

— Это подделка! Монтаж! Такого не было!

— Объясните это своим избирателям. Если они, конечно, поверят.

— Я тебя не боюсь, урод! — выкрикнул Коротков.

Впервые в жизни ему было так страшно, и, что самое паскудное, он ничего не мог поделать с этим страхом. Положение было однозначным. Коротков прекрасно понимал, что если эти записи попадут в прессу, то уже на следующий день он может забыть о своей политической карьере на всю жизнь. Никакой избиратель не отдаст свой голос за погрязшего в разврате политика. О жене Коротков в этот момент даже не думал. Он знал, что ей деваться некуда и что она держится только за его деньги.