Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

– А ты меньше о том думай, Михайло Алексеевич.

– Легко сказать, когда мысли сами лезут в голову.

– На ночь выпей винца хлебного, пройдет.

– Сейчас это недопустимо.

– Дело твое. Смотреть укрепления не буду, знаю, ты и Парфенов озаботились этим крепко, поеду обратно. Надо за ночь кое-что еще сделать у брода. А ты сейчас же езжай к Парфенову и передай ему наш разговор. Но больше никому. Ни станичный голова, ни десятники дружины не должны знать о нем. Только князь Василий.

– Об этом ты мог и не говорить.

– Бывай, боярин. Глядишь, еще и встретимся на Москве.

– Отчего не встретиться? Тогда и вина хлебного вдоволь выпить можно будет, погулять на славу.

– Далеко еще до гулянки. Но все, поехал я.

Бордак отправился в Колчинку.

– Что случилось, Михайло? – спросил Парфенов.

– Разговор есть, Василий.

– Ты отдай коня ратнику, и пойдем в горницу. Позову туда станичного голову.

– Не надо никого. Разговор наш никто не должен слышать.

– Даже так? Значит, дело серьезное.

– Серьезное, Василий.

Парфенов наказал ратникам никого не пускать в дом. Воеводы поднялись в горницу, сели на лавки у стола.

Бордак расстегнул ворот рубахи, увидел бадью и чашу у стены.

– Вода свежая?

– Только из колодца принесли.

Бордак напился, устроился на прежнем месте, взглянул на Парфенова и сказал:

– Недавно ко мне в Ванькино приезжал воевода сторожевого полка.

– Князь Шуйский? – удивился Парфенов.

– Да, Иван Петрович. Потому-то я и здесь, у тебя.

– Говори, Михайло, я слушаю!

Бордак рассказал другу о том, что узнал от воеводы сторожевого полка.

Парфенов выслушал его и воскликнул:

– Это что же получается? Наши крепко держат переправу у Серпухова, а по Сенькину броду решили пропустить орду?

– И не только по Сенькину. Где-то еще. Да и нам будет наказ отойти.

– Ничего не понимаю. Полки вполне могли долго держать крымчаков на перелазах.

– Согласен, Василь. Но ты не подумал о том, что и наша рать при этом понесет большие потери. Иначе на войне не бывает. Думаю, Михайло Иванович Воротынский желает сохранить основные силы, при этом нанести Девлету существенный урон.

– Я понять не могу, что замыслил Воротынский. Раньше такого никогда не бывало.

– Не забывай, Василь, что Воротынский делал это по подсказке царя. А Иван Васильевич – замечательный полководец. Он-то точно знает, чего хочетг и как этого добиться.

Парфенов покачал головой и спросил:

– А нам знать не положено?

– Зачем? Наше дело простое. Получил наказ, исполняй его!

– Ты прав. Вина выпьешь?

– Нет.

– Гонец от разведчиков сегодня был?

– Был. У басурман все по-прежнему.

– Удивляюсь я. Они даже к реке своих людей не высылают. Будто и не интересно им, что тут происходит. А ведь о Рудове перелазе и Колчином броде наверняка знают.

Бордак вздохнул и произнес:

– Значит, Теребердей уверен в том, что если орду постигнет неудача, то по Сенькину броду он пройдет непременно. Возможно, даже той ратью, которая стоит в поле.

– Нет. Эту рать полк Шуйского не пропустит.

– У него всего три сотни.

– Все одно там оборону долго держать можно.

– Чему быть, того не миновать. А пошлю-ка я людей к Сенькину броду, дабы видеть, что там будет.

– Не рано ли? Еще неведомо, чем закончатся бои на переправе у Серпухова.

– Ладно, решу потом. Вроде все тебе передал. Поеду на село. Поздно уже.

На следующий день обстановка не изменилась. Отдельная рать ногаев продолжала стоять в поле. Орда Девлет-Гирея так и не смогла сломить сопротивление русских полков у Серпухова. Ближе к вечерней молитве хан отдал приказ войскам отойти от реки. Потом он собрал военный совет, на котором наказал Дивей-мурзе прибегнуть к своему плану. Орда разделилась, в ночь пошла к Сенькину броду и к перелазу у деревни Дракино. Под Серпуховом остались две тысячи ратников для беспокойства русской обороны.

Воевода Михайло Иванович Воротынский тоже собрал военный совет, определил задание полкам и заявил о том, что убывает в Коломну. После совета он туда и двинулся. Его расчет полностью оправдался. Крымчаки действовали именно так, как Воротынский и предвидел. Теперь пришло время уничтожить их.

К Дракино отправился отряд князя Никиты Романовича Одоевского, насчитывающий чуть более тысячи двухсот ратников.

В ту же ночь, ближе к рассвету, в Ванькино и в Колчинку прибыли гонцы. Они сообщили воеводам, что ногаи снимают лагерь, собирают юрты, укладывают в повозки, запрягают коней, выстраиваются в боевые порядки, но пока еще остаются на месте.