Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

– Тогда передай, что идти на Москву – это строжайший наказ самого государя Ивана Васильевича. Против него никто ни единого слова не скажет.

– Ну если так. Ладно, пойду.

– В помощники возьми Андрея Серьгу, мужиков, которые пользуются уважением среди селян.

– Разберусь.

– Разбирайся.

Ключник ушел. Служка притащил бадью теплой воды, полотенце.

Василий обмылся.

К нему подошла стряпуха.

– Доброго здравия, княжич.

– И тебе того же, Варвара.

– Хотела спросить, чего на завтрак делать, когда и куда подавать.

– Делай все так же, как обычно. Ты с Марфой стряпаешь?

– С ней и с другими бабами. На селе, кроме семьи да прислуги боярина Бордака, наших городских, стоит еще и опричная дружина. Голодный люд с разоренных земель валом валит. Разве двоим управиться?

– Хорошо, что бабы тебе помогают.

– Ну тогда пошла я.

– Ступай, Варвара. В чем нужда возникнет, обращайся к ключнику, не поможет он, иди до меня.

– Уразумела, княжич. Да ключник справляется со всем. Хозяин настоящий, строгий, но в меру.

– По душе пришелся?

– Чего скрывать, Василий Игнатьевич, пришелся. – Варвара вздохнула. – Да он в мою сторону и не смотрит. Все у него дела. Не до меня ему.

– Ничего. Посмотрит. Ты баба видная, прилежная и пригожая. Ступай.

Во двор княжеского дома вышла семья Бордака.

Алене помогала Олеся, молодая девушка из местных, родственница Варвары. Рядом шла повитуха тетка Вера. Тут же Петруша и Герасим.

Алена кивнула Парфенову, присела на лавку и чуть наклонилась набок. Так было удобней с большим животом. Олеся поднесла ей чашу с водой из бадьи. Женщина умылась.

Боярин подошел к княжичу.

– Приветствую тебя, Василь.

– И я тебя, Михайло.

– Надо догонять крымчаков да бить это паскудное племя.

– Знать бы, Михайло, куда идти. Крымчаки-то, они вон видишь как разбойничают. Нападут на селение, людей, годных для работы, да добро заберут, хворых, старых да младенцев побьют, дома посжигают и на юг идут.

– Искать их следует.

– Ну искать так искать. Давай наказ, воевода, и двинем из села. Наши близкие теперь в безопасности, руки у нас развязаны. Опричники всегда готовы бить басурман.

– В полдень, Василь, собери дружину.

– Добро, соберу. Тут, у меня на подворье?

– У церкви. Там площадь как раз для трех десятков воинов.

– Сделаю. Значит, в полдень?

– Да. А до того… – Договорить Бордак не успел.

С околицы донесся крик:

– Дружина идет со стороны Москвы.

– Что это? – спросил Бордак.

– Да ты и сам слыхал. Дружина какая-то?

– И что это может быть за войско?

– Сейчас узнаем.

Заслышав крики мужиков, из домов вышли опричники. Все пешие, но с оружием.

К подворью княжича подошли десятники Лука Огнев, Фома Рубач, Яков Грудин. Перед этим они велели своим людям быть готовыми к встрече нежданных гостей.

От околицы пронесся звонкий голос:

– А ну, расступись! Не видите, кто едет?

Бордак с Парфеновым и десятником вышли с подворья, с ними десятники и полтора десятка опричников.

– Ба! – воскликнул княжич. – Да ведь это сам думный боярин Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозванию Малюта.

– Он, – сказал Бордак. – Но почему при нем всего десять воинов?

– Сейчас узнаем.

Скуратов остановил свою охрану, Скуратов один подъехал к Парфенову и Бордаку, соскочил с коня.

– Вот уж кого мы тут не ждали, так это тебя, Григорий Лукьянович, – с улыбкой проговорил Парфенов.

– Мы много чего не ждали, а оно пришло. Приветствую вас, воеводы.

– И тебе доброго здравия, боярин. Почему с малой охраной?

– А где большую взять? Опричные сотни полегли в боях да в пожаре. Дворец на Неглинной сгорел, там сгинуло много людей. Кто остался, все при деле. Да и я к вам не в гости.

Бордак взглянул на Малюту и поинтересовался:

– А как ты нашел-то нас, Григорий Лукьянович? Ведь мы сюда всего на день заглянули? Собрались уже дальше идти за крымчаками да бить их.

– Я знал, что не минуете вы вотчину княжича. Кого-нибудь из басурман достали?

– Достали. – Михайло поведал Малюте о событиях у деревни Колодка.

Скуратов кивнул.

– Это хорошо. Но теперь вам придется другое задание исполнить.

– Говори какое, сделаем.

Скуратов взглянул на Парфенова.

– Может, в терем свой позовешь, Василь Игнатьевич? При людях не стоит о серьезных делах говорить. И накажи прислуге дать воды студеной напиться, жажда мучит.

Парфенов окликнул служку, тот принес кувшин с водой.

Скуратов пил жадно, большими глотками, обжигаясь холодной родниковой водой.