Сергей Зверев - Стальной призрак

– Вот здесь два танка на перекрестке и выход на окраину, – постучал по карте Лукьянов. – Мы их неделю назад подбили. Кажется, «Т-III». – И здесь два дня тишина.

– Направление атаки? – спросил Соколов, видя, что перед этой частью окраины несколько приличных форм рельефа, за которыми враг мог накопить силы, а потом нанести удар.

– Основное направление – по центральной улице, – показал комбат. – Слева старые погреба, там не только пехота, танк не пройдет. Все осыпалось. Какая-то часть может перебраться, но это только отвлекающий маневр или диверсионная группа с задачей – пробиться к батарее или атаковать КП батальона или полка. Справа – проволочные заграждения. Фрицы его, конечно, регулярно перелопачивают артогнем, но все равно быстрой атаки там не получится. Так что – центральная улица и в сторону реки. Вот с этого участка, с этого или от старых складов. Сектор градусов в сорок.

– Давайте так: ты, Шаронов, сейчас выдвинь боевое охранение метров на двести вперед и предупреди. Я под утро своих разведчиков отправлю. Они за световой день нанесут все координаты, наметят ориентиры. А завтра ночью…

– Сегодня, – решительно прервал разведчика Соколов. – Завтра может быть поздно. Надо все сделать сегодня. Мы пойдем вместе с боевым охранением. Если что, нас пехота прикроет. Началов, Логунов!

Командиры танков, которые и без того ловили каждое слово своих командиров, поднялись на ноги. Соколов приказал подойти к карте и стал объяснять им задачу. Алексей проспал всего два часа в окопе боевого охранения, укрывшись с головой пропахшей дымом солдатской шинелью. Как он умудрился уснуть под почти непрекращающийся стрекот пулеметов с обеих сторон. Несколько раз стреляли немецкие орудия, но снаряды с шелестом улетали куда-то на самый берег Воронежа.

Солнце садилось и сейчас светило прямо в глаза. Еще около часа такого мучения, потом на «долину смерти» опустится сначала тень холмов, потом власть в свои руки постепенно возьмет ночь.

– Ишшо двоих убило, – хмуро поведал пожилой солдат. – Взводный приползал, рассказывал. И раненых человек восемь. Страсть! И косит и косит, прямо как косой. Нешто так просто нас тут держут, а, товарищ лейтенант? Ведь ни туды, ни сюды! Всех ведь поубивают, где народу напасешься?

– Не ворчи, отец, – отмахнулся Соколов и сел на лежанке, протирая глаза. – Полей-ка лучше, а то не открываются совсем.

Солдат молча достал фляжку, отвинтил крышку и стал поливать в ладони танкисту, гладя, как тот умывается, трет лицо, шею, грудь. Алексей вытащил из кармана серый носовой платок, с сомнением осмотрел его, но выхода не было – стал вытирать лицо и шею этим куском давно не стиранной ткани.

– Ты понимай, отец, так, что мы здесь торчим для того, чтобы фашист дальше не прошел! Гнать его назад мы пока не можем. Все силы у нас под Сталинградом. Слыхал, какие там бои идут. Мы здесь стоим для того, чтобы эта армада из-за реки не ринулась туда, на юг, помогать своим. Родину мы защищаем, понимаешь?

– Да я чего… – нахмурился солдат. – Только ведь жалко. И боев толком нет второй день, а народ гибнет.

Соколов не стал отвечать. Пригладив непослушные русые волосы, он приподнял голову над бруствером окопа, где в рыхлую землю были натыканы ветки, изображавшие кустарник. С противоположного холма неожиданно раздалась пулеметная очередь, прямо над головой пронеслись трассирующие пули. И тут же дважды ударило орудие. Снаряд за снарядом понеслись к нашим окопам.

«Целеуказание, – машинально подумал лейтенант. – Огневые точки нащупывают».

А потом немцы открыли ураганный огонь. Снаряды зло шипели над головой и взрывались в сотнях метров позади окопов. Земля вздрагивала, как от боли.

Алексей втянул голову в плечи, пошире расставил ноги и продолжал осматривать местность впереди. Около подбитых немецких танков было спокойно. Ничего не изменилось: те же кусты, вплоть до отдельных, замеченных до этого прутиков, не сдвинут ни один валун, бревно, которое вчера лежало, касаясь гусеницы танка, так и лежит. Один из немецких снарядов разорвался так близко, что до окопа боевого охранения долетели мелкие камни. Один звонко ударил по лежавшей на дне окопа каске. Двое солдат рядом с лейтенантом ругались, отряхивая гимнастерки.

Этот огонь мог означать предстоящую атаку на участке. То, что задумал Соколов, должно было сработать. Если стрелять с закрытых позиций, то будет очень трудно установить взрыватель на нужное время и достичь такого эффекта, какой ожидал Алексей. Трубка «ноль» означала, что заряжающий специальным ключом повернет взрыватель снаряда таким образом, что пороховой канал будет самым коротким. Практически всего несколько секунд будет гореть в нем порох, а потом произойдет взрыв.