Василий Прозоров - Точка невозврата

Омеговец чуть слышно скрипнул зубами. Помолчав какое-то мгновение, ответил:

— Еще несколько месяцев назад мы с большинством этих, — он поморщился, — солдат смотрели друг на друга через прицел. Они в нас стреляли, жгли «Молотовыми», забивали насмерть арматурой. А теперь они военнослужащие Нацгвардии. Как и мы. Более того: их сотники стали офицерами, значит, когда-то смогут командовать мной и моими парнями. Ну и как ты думаешь я к этому могу относиться? Поехать и забазироваться у них?

Какое-то время все молчали. Потом Влад вздохнул и произнес:

— Знаете, пару дней назад работали мы в районе Краматорска. И вот натыкаемся в эфире на переговоры сепаров, и слышим знакомый позывной, «Рысь». Это офицер из Донецкого «Беркута», с которым мы плечом к плечу весь Майдан прошли. Я его пацанов обгорелых выводил, он нас прикрывал, когда на Институтской нас начали из автоматов гасить. Одним словом, фронткамраден, боевой побратим… — Влад грустно улыбнулся. — Я не выдержал, выхожу в эфир и начинаю с ним разговор. Поговорили мы… плохо поговорили, короче. В общем, обозвал я его пид. м и предателем, мол, он в нас стреляет, а мы законную власть представляем. А он мне в ответ: «Подожди, я как воевал на Майдане против этих ублюдков, так и продолжаю против них воевать. А ты (это он мне говорит) переметнулся на их сторону! Так кто из нас пид. с и предатель?» Я тут и призадумался — а ведь он в чем-то прав… — Влад умолк.

— И что дальше? — нарушил молчание Шевченко.

— Да ничего. Связь разорвали. Противно все это… — Влад допил кофе и глянул на часы. — Пойду своих парней проверю.

Когда он вышел, десантник произнес:

— А мне все здесь ясно. И я если бы встретил такого «фронткамрадена», — сразу его бы завалил. Нечего тут сопли разводить. Это наша земля, украинская. А они… — он махнул рукой. — Короче, враги они.

— Да кто ж спорит, старлей, — отозвался Андрей. — Только я, да и ты, на Майдане не были, потому у этого Влада своя правда, у тебя своя.

— А у этих нациков? — вставил свои «5 копеек» Вадим.

— Вот тут хрен его знает… Но общаться с ними мне не хочется.

Андрей вышел к пленным. Какое-то время он беседовал с молодым мужчиной. Подошедший медик сказал, что у того подозрения на перелом руки и двух ребер, в придачу сильное сотрясение мозга. На многочисленных ушибах он даже не стал заострять внимание.

— Я, конечно, не великий спец, но надо бы в больничку. За что его так? Сепар?

— Да нет, он как раз от сепаров сбежать захотел. Просто не понравился нацикам.

Медик пожал плечами.

— Видать, сильно не понравился… В общем, если в больничку не попадет, то я не ручаюсь за его здоровье.

Андрей кивнул.

— Понял тебя.

Потом он вернулся в подсобку-штаб. Там еще пообщались втроем, потом, когда вернулся омеговец, вчетвером. Влад сообщил, что он и его снайпера останутся тут на пару суток — в зеленке они засекли работу оптики. Теперь подождут ночи и попробуют отработать с тепловизорами.

— Очень эффективно получается! Пока тут еще никто такого не ожидает, а мои парни с ночниками четко работают. Под Крамом несколько дней назад троих сработали, те ночью решили на пятый блокпост сунуться… — рассказывал спецназовец с гордостью профессионала, качественно выполнившего свою работу.

— Тоже небось Беркута бывшие были, — кинул реплику Андрей, глядя Владу в глаза.

Тот резко осекся. Потом выругался и вышел из комнаты.

— Умеешь ты, Иваныч, настроение людям создавать, — протянул Вадим со своего мягкого лежбища. — Теперь у парня вообще когнитивный диссонанс разовьется…

— Чего разовьется? — переспросил Слава.

— Ты сам-то знаешь, что это такое? — поддел Вадима Андрей, — или только умные слова умеешь говорить?

— Я, к вашему сведению, закончил факультет психологии Киевского универа. И знаю еще много страшных слов, — пробормотал Вадим, поудобнее устраиваясь в кресле.

В этот момент в комнату вошел капитан Серега, начальник их сопровождения.

— Мужики, вы на часы смотрели? Уже шесть вечера, скоро темнеть начнет. А мне как-то не улыбается в ночи кататься. Чего мы вообще ждем?

Андрей засобирался.

— Да, блин, и впрямь заболтались. Однако, этот нацгвардейский командир уже должен был вернуться. Пошли Вадик.

— Нахер Андрюха, иди сам. Я с этими майданутыми не хочу общаться.

— Вставай, кому говорю, — безжалостно пресек пререкания Шевченко. — Думаешь, мне приятно к ним идти?

В расположении нацгвардейцев их встретил тот же сержант.