Василий Прозоров - Точка невозврата

— Сколько он со связанными руками был? — спросил у часового Шевченко.

— Не знаю. Я после завтрака заступил, он уже сидел. С вечера, наверное…

Андрей посмотрел на Вадима.

— П..ц, больше 12 часов. Ему ампутация светит.

— Не надо, — забормотал пленный, — не надо ампутации. Я все расскажу, только не надо ампутации!

— Знаешь что, давай-ка дуй к медикам, у них медпункт возле наших кунгов, через дорогу, и тащи сюда кого-нибудь. А то он крякнет, и на нас повесят. А я с ним пока пообщаюсь, — предложил Андрей.

— Окей, — согласился Вадим. — я пошел.

Пока Трофимов ходил, Шевченко разговорил пленного. Видимо, из-за хорошего отношения к нему и обещания врачебной помощи задержанный сепаратист заговорил. Он рассказал, как оказался в подразделениях Новороссии и, в частности, на проселочной дороге у 4-го поста ВСУ.

Спустя минут пятнадцать подошел Вадим с медиком. Крепкий мужчина лет 45 с густыми светлыми усами поздоровался, представился Виктором и начал осмотр пленного.

— Да, хреново… Ладно, сейчас поглядим…

Андрей с Вадимом, ожидая вердикта врача, негромко беседовали у окопа.

— Ну что, он в ополчении с апреля. Сначала просто на блокпосту стоял, на въезде в Славянск. Потом, когда Стрелков начал активно работать, его группа стала расширяться. Стали набирать новых людей. Вот нашему бойцу и предложили вступить в постоянный состав отряда. Учли, что он срочку в погранцах оттрубил. По его словам, он в число близких Стрелкова не попал — там, в основном, россияне. Местные сформированы в другие роты, и их используют как простую пехоту. Сам Гиркин сейчас передвигается с пятнадцатью — двадцатью бойцами личной охраны. Причем ездят они знаешь на чем?

Вадим заинтересованно посмотрел на Андрея.

— На чем?

— На инкассаторских бусиках, в Приватбанке отжали якобы.

— Интересно, они ведь бронированные… А что, неплохая идея!

— Ну вот. Наш кадр клянется, что он ни в каких боях не участвовал, вчера первый раз вышел в поле.

— Пиз. т, сто процентов. — Вадим щелчком отправил окурок за окоп. — Ладно, и что мы с ним будем делать?

Андрей пожал плечами:

— А что тут думать? Взяли с автоматом, с патронами — двести шестьдесят третья [53] Статья УК Украины за незаконный оборот оружия. есть. Напишем протокол изъятия, объяснения от него, от вояк и — в Изюм. Пусть с ним территориалы разбираются.

Вадим хмыкнул:

— Во-первых, он тебе хрен подпишет объяснение, с такими-то руками. А во-вторых, местные его хрен возьмут, он же весь побитый. У них с прокуратурой проблемы будут. Я бы на их месте не взял.

— А это уже не наша забота. Пусть Таран договаривается. Ну что там, док? — спросил Шевченко, видя, что медик уже вылезает из окопа.

— Ну что сказать… — отряхивая ладони, ответил тот, — кисти вы ему спасли. Еще пара часов — сами бы отвалились. Но, кроме этого, у него два ребра сломаны, многочисленные гематомы и надкостница на правой голени разбита. Похоже, надкол, нагноение может начаться.

— Ясно. Спасибо док, так мы вечерком заглянем? — Трофимов крепко пожал руку врачу и улыбнулся.

— Об чем базар, простите, речь, — улыбнулся тот в ответ. — Заглядывайте, конечно. Есть с чем посидеть. Бывайте тогда, до вечера.

— Ладно, давай так, Вадик. Я попробую у него оформить объяснение. А ты дуй в штаб. Надо забрать автомат, патроны и гранаты. Будем протокол изъятия писать. Боец, где ваш старший? — обратился Андрей уже к часовому. — Давай вызывай его, да пару ваших, кто вчера участвовал…

Вернулись в кунг они только к четырем часам дня. Таран лежал на койке и занимался просмотром кино.

— Ну что там, что выходили? — потянулся он.

— Давай, звони в Изюм, пусть приезжают, забирают гаврика, — устало проговорил Вадим, опуская на койку опечатанный сверток с автоматом и патронами.

— Все оформили, надо только у кого-то в штабе подписать сопроводиловку и — все.

— Это у него изъяли? — Таран кивнул на сверток.

— Ага, — Андрей вскрыл бутылку газировки и с наслаждением сделал несколько глотков. — А еще он порассказал кое-что интересное, можно оформить справкой, как развединформацию. И дать на Киев.

— Годится, — потер руки Таран, — молодцы. Пойду звонить в Изюм.

Шевченко улегся на койку, отрешенно глядя в потолок.

«Так, все вроде сделал правильно, нигде не прокололся, но как же мерзко, боже мой… Своими руками пацану срок оформил… Хотя, не я — так другой, тот же Вадик, запросто бы сам сделал… Блин, все равно — противно…»