Сергей Самаров - Хозяин гор

— А в тот раз что за бандиты были? Из наших сторонников? Там же у вас… извини, уже у них именно нас так зовут.

Рагим отвел глаза и ответил:

— Нет, эмир. Простые уголовники. Скот воровали. У каждого за одно и то же по несколько ходок. Это уже называется рецидив. Их зоной не исправишь. Главное в том, что воровали у самых беззащитных стариков! А наших сторонников в районе нет. Я, по крайней мере, никого не встречал и даже не слышал про таких людей. Разговоры о них обязательно были бы. Только когда я в Махачкалу приехал, узнал, что там есть много вербовщиков. Но не захотел, чтобы кто-то на мне деньги зарабатывал, сам решил сюда прийти. Днем спал в укромных местах. Ночами шел. Старался дорог придерживаться, чтобы не заблудиться. Свет фар увижу — прячусь. Так и добрался.

— А сторонники наши в тех местах будут, когда мы там объявимся, — заявил Сиражутдинов.

— А мы туда пойдем?

— Обязательно.

— А когда?

— Уже вскоре. Готовься. Какие-то планы у тебя есть?

— Мне, честно говоря, эмир, хотелось бы с подполковником Темировым поквитаться, показать ему, что власть переменилась.

— Поквитаешься, только вот, наверное, не так, как ты думаешь.

Рагим не стал спрашивать, что имел в виду эмир, но тот что-то придумал. Это было очевидно.

— А что ты говоришь про нашу с ним схожесть?

— Сейчас я уже не так в этом уверен, эмир. Наверное, голос у вас не совсем такой. Да и ростом Темиров чуть-чуть повыше. Но в целом сходство удивительное.

— Вот на этом мы и сыграем, сделаем из него бандита.

В тот раз Рагим не понял точно, о чем шла речь, а спрашивать эмира о его планах в отряде было не принято. Этот разговор не выходил у него из головы. Но когда другие моджахеды спрашивали парня, зачем его звал к себе Сиражутдинов, бывший старший прапорщик ОМОНа только морщился и невнятно пожимал плечами.

— Расспрашивал о моем прошлом, — отвечал он не очень определенно.

При этом Рагим понимал, что возможно, даже вероятно, что эмир сам приказывал моджахедам спросить у него о причине вызова. Отвечал он так, чтобы командир оставался доволен, не сообщал ровным счетом ничего.

Наверное, эмиру это нравилось. Он сам был человеком скрытным и немногословным, ценил данные качества в других людях. Возможно, именно благодаря этому Рагим Хасбулатов уже через несколько дней был назначен командиром джамаата взамен прежнего, погибшего при отступлении. Впрочем, джамаат этот теперь являлся самым маленьким в отряде. Тогда вместе с командиром полегли еще пять моджахедов, ровно половина личного состава этого подразделения.

— Будем твой джамаат пополнять. Но не за счет других, — сказал тогда Сиражутдинов новому командиру. — Вот вернемся в Дагестан, там ты сам себе людей наберешь. Своих возьмешь, которых знаешь и поручиться за каждого готов будешь. Но учти, за них я спрашивать буду только с тебя. Остались у тебя дома надежные люди?

— Конечно, эмир. Там таких много.

Это повышение в должности было каким-то оправданием вызова к эмиру на собеседование. Да, расспрашивал о прошлом. Понятно, что командиром джамаата просто человека со стороны, не известного никому, и в первую очередь эмиру, ставить нельзя. Кандидата следует хорошенько изучить. А как можно это сделать, не расспросив его?

Но все моджахеды знали, что любые слова человека, сказанные им о себе, эмир каким-то образом проверяет. Может, у него имеется собственная агентура. Или же он пользуется сведениями разведки «Джебхат ан-Нусры», даже задания ей дает. Такого варианта боевики тоже не исключали. Они считали своего эмира человеком не простым, весьма значимым в общей иерархии организации.

Сам он подобные слухи о себе старательно поддерживал фразами, брошенными якобы случайно, считал, что это придает ему авторитет в отряде. Но, по большому счету, отношение к нему определялось в основном его личными боевыми заслугами. Воинской отваги, храбрости и презрения к смерти эмиру хватало. Для многих моджахедов, подчиненных ему, эти качества являлись главными. Он часто сам вел в бой свой отряд, первым поднимался в атаку.

Все боевики знали, что смерть ищет именно того героя, который ведет себя именно так. Но эмир был вроде бы заговоренным. Несколько раз пули рвали на нем одежду, дважды попадали в бронежилет.

Одна из них по касательной зацепила стальную каску, которую он носил, срикошетила от нее и ударила в лицо моджахеду, который находился в стороне и на пять-шесть шагов позади. Она не убила боевика, а только сломала ему нос и обожгла кожу на лице, на всю жизнь оставила отметину, убрать которую без помощи пластического хирурга было невозможно.