Андрей Ильин - По ту сторону жизни

– Хватит сопли распускать. Вспомните, откуда вы все этапом пришли, кем недавно были? Там что, лучше было, или там с вас пылинки сдували? На зоне половина бы из вас уже в ямы полегла, а здесь вы живы, сыты и табачком балуетесь!

И это верно. Что такое три погибших бойца, когда в лагерях они по десятку в неделю от цинги и голода подыхали, да и урки их там резали поболе, чем здесь? Так чего они вдруг причитать стали? Или расслабились, привыкли к лёгкой жизни…

Встал Пётр Семёнович. Сказал тихо, но всё равно это был приказ:

– Учёбу продолжать, как прежде. Мало будет – манекенов еще пригоним. Бойцы погибнут – других найдём. Зон много… Слабые умрут, сильные закалятся. Как при естественном отборе. Слыхали про Дарвина?

Кивнули командиры.

– Чтобы щенки волками стали – они овец резать должны. Мне стая нужна, а не стадо. Идите и делом займитесь, а не вздохами на скамейке. Жмите бойцов, чтобы душа из них вон. Тут лучше перегнуть, чем недосмотреть… Всё ясно?

– Так точно! – ответили командиры.

– Ну, то-то!

Тих лагерь, да только обманчива та тишина. Ходят зэки, покорно голову склонив, перед начальством кепки с голов рвут, но как без пригляда остаются, в кучки сбиваются. Сядут кружком, «скрутняк» свернут, дым пускают, беседу неспешную ведут. О чём? Да всё о том же, о судьбе зэковской.

– Хреновое наше дело. Нынче мы воров режем-калечим, а завтра?

– Завтра урки нас на перья поставят. Не здесь, так там. На зоне хоть голодно было, но всё ясно, а здесь не понять, куда повернёт… Там срок на убыль шёл, а здесь в рост – за побег, за воров порезанных. Был у меня «червонец», что я на треть уже отмотал, а нынче – «четвертак». Такая арифметика…

– Да… Не дело это, людей живых как баранов резать, хоть и блатные они. Не по-божески это.

– А ты в Бога веришь?

– Верю! На войне поверил, когда выжил там, где все другие полегли. После зарок себе дал – не губить души людские понапрасну.

– А как сюда попал?

– А меня спросили? Нет на мне пока крови, но сегодня-завтра в круг поставят и что тогда?

– Убьёшь. Или тебя урки прикончат.

– Когти отсюда рвать надо, пока не поздно, – молвит мрачно «Грач». – Гнилое дело тут затевается. Не знаю какое, но чую: в дерьмо нас окунут по самую маковку.

– Куда рвать?

– На волю, за забор. Здесь вохра своя, ряженая – четыре вышки, а на зоне вертухай на вертухае, да «Кум» с «краснопёрыми» без счету – там не сорвёшься. Загонят нас обратно, сроков накинут или, того хуже, на крытку определят и всё – амба. Здесь лес кругом, нырнул и с концами, ищи-свищи.

– А в тайге что? Лапу сосать, как медведи?

– Зачем лапу? – усмехается «Грач». – А схроны, что «Партизан» по округе раскидал – там жрачка, одежда тёплая, хоть зиму зимуй. Затаримся и айда.

– Ты найди их сперва!

– Найду. Мне люди его наколку дали.

– А ты не гонишь?

– Тебе место сказать?.. Чего порожняк гонять? Я здесь гнить не собираюсь. Ни сегодня-завтра новый этап пригонят и порежут нас как баранов. А я не хочу! Воли душа просит! Там в одном тайнике волыны схоронены и маслята в цинках. При стволах будем – не пропадём.

Думают зэки – свобода мечта их извечная, о ней все помыслы.

– А коли словят?

– Кто? «Краснопёрые»?.. Да даже если сцапают, больше того, что мы имеем, не накинут! Это дело верное.

– Они родственников обещали… – напомнил кто-то.

Но и на то у «Грача» ответ есть.

– Не тронут они их, мы так дело обставим, будто утопли в болоте – на бережку потопчемся, ряску разгоним, телаги в воду бросим. Трясины здесь есть бездонные. А того лучше кого-нибудь из урок в побег сблатуем, и там на болоте оставим. Они баграми болото прошарят, утопленника вытянут и решат, что остальные на дно ушли – тем дело и решится. Зачем им родичи наши, когда мы покойники?

Дело говорит!

– А коли когти рвать – когда хочешь?

– На днях… Место знаю, где колючку надо резать, там кусты рядом. Метнуться – никто ничего не заметит. Вертухая отвлечь и ходу. Всех дел на полминуты.

– А кто отвлечёт?

– Найдётся кому. Что вы дрейфите? Или мы на фронте на ту сторону не ходили? Чем здесь хуже? Там передок, колючка в три ряда, фрицы с ракетами, гнезда пулемётные, мины на нейтралке – и то прорывались. А здесь четыре карабина… О чем говорить!

Судачат зэки, прикидывают, как ловчее им на «лыжи встать». И верят они, что может дело выгореть. Ведь точно, на фронте похуже бывало, но никто не трусил. А там, коли схроны разорить, приодеться можно, консервами и крупами торбы под завязку набить, а если стволами разжиться – без дичи не останешься. Она тут непуганая, и на каждом шагу. Год можно жить – не тужить, из тайги не высовываясь. Хорошо всё «Грач» скумекал.