Кирилл Казанцев - Прыжок тигра

– Те, кто жаловался, долго не живут, – многозначительно сообщила одна из них, самая «молодая». Ей было всего семьдесят шесть, и в дом престарелых ее сдали дети. «На время ремонта», – сказали ей, и с этого дня прошло уже почти три года.

Римма Михайловна не поверила, отловила вежливого директора на улице, когда тот выходил из своей машины, и поинтересовалась, в чем, собственно, дело. Тот очень удивился вопросу, пообещал разобраться и попросил Римму Михайловну не волноваться – это вредно для ее здоровья и может подскочить давление. Сам быстренько смылся в сопровождении свиты, а Римма Михайловна вернулась в свою конуру. И в тот же день поплатилась за свою настойчивость – старуху заставили мыть полы в гостинице.

– Где? – не сразу понял Максим, переход был слишком резким, а говорила бабка неторопливо, да еще и чуть растягивала слова.

– В гостинице, – терпеливо повторила женщина, – в гостинице для паломников. Кто в комнатах полы моет, кто в коридоре, кто мусор выносит…

– Для кого? – Максим окончательно потерялся. Каких паломников, какая гостиница, какие полы? О чем она? Какой диагноз был у ее младшего сына? Не шизофрения случайно? Так, может и она, того, на голову ранена. Несет какую-то чушь, но уверенно, осмысленно. Или врет «с листа», или…

А старуха между тем продолжала свое повествование, она даже чуть покачивалась на табуретке, как акын, готовый впасть в транс от собственных песнопений. И говорила ровным, без эмоций голосом, словно читала давно и хорошо знакомый текст. Недалеко от дома престарелых находится скит, туда приезжает множество паломников, многие – на несколько дней или недель. Монастырь всех вместить не может, и директор дома престарелых на имеющейся у него базе организовал гостиницу для паломников. Хозяйство получилось большое, нужны были рабочие руки, и к делу привлекли стариков. Бизнес пошел в гору, мест для приезжих не хватало, и пожилых людей пришлось уплотнить. Их загнали в тесные неудобные помещения по восемь-десять человек, и каждое утро после завтрака «надсмотрщик» уводил их на работу. Дел было по горло – уборка, стирка, работа на кухне, «наемников» со стороны директор старался не брать, использовал внутренние резервы. Слава о райском местечке вышла за пределы области, и в скит паломники валили толпами.

– На машинах приезжают, сигналят по ночам, музыка, девки визжат, – рассказывала бабка о повадках богомольцев, – а в комнатах потом бутылки, окурки везде и грязь.

«Какие девки в монастыре? Или скит это не монастырь? Бутылки… не из-под молока, явно. Да у нее не все дома!» – Максим старуху уже не слушал, пытался рассмотреть в темноте ее лицо. Но черт его знает, как выглядят шизофреники, у них же на лбу не написано «я – псих». Вот свалилась еще напасть на его голову, что ж теперь делать-то, граждане?

Бабка между тем продолжала вещать. Ее заставили убирать в комнатах и готовить их к заезду новых постояльцев. Выдержала бабка такую трудотерапию недолго, свалилась с гипертонией через неделю. Пролежала на «больничном» еще несколько дней – и снова к станку, вернее, за тряпку. Товарки тоже иногда выбывали из строя, но их быстренько возвращали назад. Да не просто так, а с наставлением – за лекарства надо платить. На вопрос о том, на что тогда уходит пенсия, перечисляемая на счет дома престарелых, ответили кратко: «Не твое дело, старая дура. Работай, или закопаем как неопознанную».

В прекрасном, передовом доме престарелых Римма Михайловна продержалась до первых теплых дней. Еще зимой она разработала план побега, подготовила подходящую одежду и ждала только одного – теплой погоды. И сбежала при первой же возможности, прихватив с собой жизненно необходимые лекарства и кое-что из еды. Она ушла из богадельни поздно вечером, и уже к полудню следующего дня добралась до вокзала. Там, зайцем, спасаясь от контролеров, добралась до Владимира и здесь пешком, почти через весь город дошла до своего дома. В маршрутку или автобус сесть она не решилась, так как не было денег, чтобы заплатить за проезд. И вот теперь она здесь, чтобы помереть, как и было сказано, в своей квартире.

Монолог закончился, бабка выдохлась и замолчала. Максим прерывать паузу не торопился, вопросов у него было слишком много. Но даже и не это главное, в голову ему вдруг пришла старая история. Случилось это еще в школе, в не очень старших классах. У его одноклассницы была кошка – обычная уличная полосатая Мурка, такие стаями носятся по городским помойкам. Но этой повезло, хорошенького котеночка подобрали добрые люди, отмыли, накормили. Кошка выросла и долго радовала своих хозяев добрым нравом, теплой мягкой шкуркой и встроенной урчалкой. Все было хорошо до тех пор, пока Мурка не заболела странной болезнью – у нее стала вылезать шерсть. Розовые проплешины покрыли все тело несчастного зверька, и родители одноклассницы уже всерьез опасались за здоровье – свое и дочери. Поэтому было решено Мурку из дома изгнать, но, поскольку люди были добрые, они кошку просто на улицу не выкинули. Однажды рано утром папа девочки посадил Мурку в сумку, застегнул сверху «молнию» и увез кошку на машине за двести с лишним километров от города в деревню. Там сдал животное на попечение родни и быстренько укатил обратно. Однокласснице Максима ничего не сказали, она плакала и переживала целую неделю. А ровно через семь дней кошка вернулась домой – живая, тощая и абсолютно здоровая.