Владимир Березко - Оружие, вино и приключения

Николаев хорошо поставленным голосом проговорил:

— Заместитель министра у аппарата!

В трубке послышался легкий шорох, и затем глуховатый голос с грузинским акцентом медленно проговорил:

— Кто вам сказал, что вы — замминистра? А?

И на том конце провода положили трубку. Послышались короткие гудки. Алексей Захарович обомлел и почти без сил плюхнулся в кресло. Все сознание было заполнено только одной мыслью: «Что случилось?»

Февральская метель все так же мела за плотно закрытым окном министерского здания, и снежинки все так же безуспешно пытались пробиться сквозь хорошо установленные стекла…

Так что же произошло? История, на самом деле, оказалась на редкость прозаичной. За неделю до этого звонка заместителю министра здравоохранения позвонили из приемной Берии и передали указание — гражданка такая-то должна быть принята в Первый медицинский институт.

Но когда девушка пришла к нему на прием, то попросила устроить ее не в Первый медицинский институт, а во Второй. Дескать, там учится подруга и ей хотелось бы учиться вместе с ней.

Николаев, помня, откуда прозвучал телефонный звонок, конечно, ответил согласием. Честно говоря, если бы она попросила организовать для нее отдельный медицинский институт, то заместитель министра здравоохранения это бы сделал, совершенно не задумываясь. А тут — такая мелочь — вместо Первого направил во Второй мединститут!

Вопрос решили моментально. И вот через неделю недовольный звонок от самого Лаврентия Павловича. Неизвестно почему, но Берия решил, что его посмели ослушаться. И молодой заместитель министра попал, можно сказать, в немилость…

— …И помогли мне, кстати, Марк, сотрудники, которые работали у Лаврентия Павловича. Из кресла заместителя министра здравоохранения я уехал в Чувашию. Но, к счастью, именно этим дело и закончилось.

Марк слушал очень внимательно.

— Понял, Алексей Захарович. Я тоже буду считать, что мне в этом случае еще повезло.

— Не отчаивайся, Марк. Я со своей стороны тоже попытаюсь что-нибудь придумать. А пока иди и учись. Жизнь все расставит по своим местам. Главное сейчас — не делай никаких глупостей, чтобы не усугубить ситуацию. А пока иди.

Марк поднялся со стула:

— Спасибо, Алексей Захарович!

— За что?

— Да просто за понимание.

Через несколько минут Марк вышел из института. В скверике возле входа, почти засыпанная разноцветными листьями, стояла одинокая скамейка. Стряхнув листья, Марк присел на нее. Достал пачку сигарет. Аккуратно вытащил одну и закурил.

— Ну, что? Сидишь, приятель?

Марк поднял голову и посмотрел на подошедшего к нему человека. Им оказался Антон Воронцов. Марк улыбнулся:

— Ну, что Антон, как самочувствие?

— Отлично! А у тебя?

— Самочувствие — прекрасное. А вот жизнь…

— Ладно, не кисни. Пойдем лучше пройдемся. У меня к тебе серьезный разговор есть. Может оказаться весьма для тебя интересным.

— Что за разговор?

— Пойдем, и все узнаешь.

Друзья миновали сквер и вышли на тихую пешеходную улочку. Старую московскую. И не спеша пошли по ней к центру, который находился совсем недалеко.

Антон продолжил начатый разговор:

— Я тут посоветовался с отцом, и он мне подсказал один хороший момент, который тебе, я думаю, может оказаться полезным.

— И что за момент?

— У него есть хороший знакомый — профессор стоматологии в ГДР. А у того ученик уехал в ФРГ и открыл там стоматологическую клинику. Ведь ты, насколько я помню, на нашем курсе не только строительным отрядом руководил, но и считался одним из самых перспективных — в смысле врачебной практики — студентов?

Квитко усмехнулся.

— Так вот. Для тебя это вполне реальный шанс наладить свою жизнь…

— Я и хочу наладить. Но не бежать!

— Да это не бегство!

— Нет, это самое натуральное бегство! А я хочу добиться правды. Доказать всем собственную правоту!

Антон задумчиво пошевелил носком ботинка кучку разноцветных листьев.

Марк посмотрел на него с улыбкой и проговорил:

— Конечно, ты прав. Но если я уеду, то тот же Ветров будет злорадно потирать руки. Мол, «покинул Родину!». И тогда мое исключение из комсомола получит еще одно подтверждение. И все будут думать, что меня действительно исключили за дело!

Антон возразил:

— Но я же так не думаю?!

— Ты — это совершенно другое дело. А все другие будут думать именно так. И Ветров эти мысли будет всячески поддерживать. Он даже счастлив будет, если ситуация сложится подобным образом. Тогда все скажут, что Ветров был прав, сразу разглядел в комсомольце Квитко червоточину.