Александр Шувалов - Профи [= Притворщик]

Заранее извиняюсь за бесконечные отступления в прошлое и в сторону, думаю, что без этого мне трудно рассказать, а читателю — понять, в какую же гадость я в очередной раз влип.

Отдельное «извините» за натужный юмор. Не всегда получается растягивать рот в улыбке, когда судьба лупит кувалдой по темечку.

Итак, начинаю.

Зевая во весь рот, невыспавшийся и злой, я вышел из поезда. Почти до самого утра в СВ, в котором я наивно надеялся добраться до Москвы без шума и пыли, шла настоящая русская гульба, бессмысленная и заполошная. Местные бизнесмены начали праздновать успех переговоров в столице задолго до их начала, вопя во все горло о каком-то «охренительном пакете коммерческих предложений». Что и кому они могли здесь предложить, кроме своих опухших поутру рож, не представляю. Не успел поезд тронуться, как они начали шастать из купе в купе друг к другу в гости, что-то громко крича о собственной крутости и перспективах покорения столицы. Причем по мере продолжения банкета крутость достигла Эвереста, а перспективы вышли за пределы горизонта и здравого смысла. Потом акулам местечкового бизнеса захотелось ласки и тепла, и по вагону, пиная ногами стеклотару из-под «Шуйской особой», засновали какие-то девки, врывающиеся во все подряд купе без стука. Остаток ночи я провел отстаивая свою невинность от заманчивых эротических предложений («Так, мужчина, классика, оральный секс, эротический массаж, за анал доплата тыща рублей, есть игрушки…» — и тычут в физиономию искусственным фаллосом слоновьих размеров).

Столица встретила меня легким дождичком и утренней неизгаженностью.

У расписания меня ожидал Андрей Степанович (буду теперь его, как все, называть исключительно Степанычем) в образе небогатого, но бодрого пенсионера. Поручкались и обнялись, все-таки почти пять лет не виделись.

— Видок у тебя, Стасик! Пил, поди, всю ночь?

— Хуже, слушал пьяные вопли да от шлюх отбивался.

— С этими, что ли, ехал? — и указал на стайку обалдевших пузатых мужиков с галстуками набок, растерянно озирающих привокзальную площадь. Еще не осознавших, где они, зачем они и, вообще, кто они такие.

— С ними, родимыми.

— Да, не оскудела Русь-матушка дураками. Поехали.

«Стальной конь» Степаныча ждал нас на стоянке у вокзала, скромненький такой серый «вольвешник».

— Шикуете, — заметил я, забираясь на переднее сиденье.

— Давно ты, Стас, в столицах не был, позабыл, как люди живут.

— Куда едем?

— Ко мне, мои все на даче, нам никто не помешает.

— А как у вас вообще дела? — и я покрутил в воздухе указательным пальцем.

— Нормально, регулярно проверяюсь.

— И точно нормально. — я достал из кармана небольшой приборчик, очень напоминающий миниатюрный мобильник, и посмотрел в окошечко индикатора. — Действительно, горизонт чист, даже странно. — достал второй приборчик и сунул его в пустующую подставку под телефон на передней панели. — Береженого бог бережет.

— Логично. — мой собеседник, в свою очередь, достал из портфеля аналогичное устройство и продемонстрировал мне. — Чисто.

— Тогда излагайте.

— Тебе предложат работу. — он ловко вырулил со стоянки и влился в не слишком густой утренний поток машин. — Подробности узнаешь у моего шефа. От этой работы ты не откажешься.

— Это с каких пряников?

— А вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Интересно.

— Сейчас тебе еще интереснее будет. Ты Женю Степанова помнишь?

Я прекрасно помнил Женю Степанова. В восемьдесят шестом в Афгане он был начальником дивизионной разведки на юго-востоке страны, а я, тогда еще молодой и зеленый советский военный разведчик, притворялся в той же дивизии прапором, помощником шифровальщика. Туда меня послали вычислить «крота» в штабе дивизии, сливающего информацию одному милому человеку по имени Хайят, что на фарси означало «жизнь». Этот дядя, в прошлом — военный летчик, командовал бандой численностью до трехсот сабель и прославился тем, что обожал лично убивать захваченных в плен наших солдат и офицеров, предварительно от всей души над ними поизмывавшись.

«Кротом» оказался душка-военный, начальник одного из отделений штаба дивизии, такая жадная хитрожопая гнида в чине подполковника, кроме всего прочего, однокашник по училищу и личный друг комдива.

К сожалению, кто есть кто, я понял с опозданием и поэтому попал в жесткий цейтнот: на все про все у меня оставалась ночь. Той ночью я пришел в запертый изнутри отсек в модуле, где ночевал Степанов.