Александр Шувалов - Профи [= Притворщик]

Освобожденный ресторанной прислугой от столь экзотического украшения пострадавший начал мстить сразу же, даже не стряхнув с ушей лапшу. Отточенным движением он выхватил из внутреннего кармана испохабленного бульоном пиджака свое оружие — «скромную» телефонную трубку, украшенную по периметру драгоценными каменьями, и набрал парочку заветных номеров.

Все, чего смог добиться Юрин папа, это невозбуждения уголовного дела по факту. «Настоящий мужчина» вылетел из доблестных вооруженных сил, обгоняя собственный мат и визг. Поговаривали, что после случившегося он изрядно «присел на стакан» и в итоге сгинул где-то в дебрях недорогих распивочных.

Не сгинул, стоял передо мной живой, здоровый и радостно скалился.

— А говорили, что ты спился, на фиг.

— Как видишь, Стасик, все у меня в порядке.

— Если ты помнишь, я очень не люблю, когда мне хамят. Ты как-то раз попробовал…

— И ты меня сделал, — рассмеялся он.

— Сквитаться не хочешь? — вежливо поинтересовался я. — А то давай, если не боишься, конечно. — Я шагнул к нему.

— Стас, — укоризненно протянула Даша. Я повернулся к ней. Коварно предавшая меня возлюбленная, теперь уже, увы, бывшая, стояла в дверях, держа меня под прицелом.

— В руке не дрогнет пистолет, — продекламировал я, замерев.

— Это револьвер, дурачок, — ласково поправила она. — Стой и не дергайся.

Ну, конечно же, револьвер. «ОЦ-38», бесшумной стрельбы, калибр 7.62, пятизарядный.

У меня на груди появилось небольшое пятнышко малинового цвета. «С лазерным прицелом», — подсказала услужливая память. Пятнышко опустилось на живот, потом чуть ниже. Я поежился. Видимо, пожалев мои расшатанные нервы, она отключила прицел.

— Можно я присяду, а то что-то ноги ослабли, — хрипло попросил я.

— Только без глупостей.

— Совсем старый стал, — пожалел меня Юра.

— По ночам кричит и плачет, — наябедничала Даша.

— Закурить можно?

— Только медленно и печально. Я неплохо стреляю.

— Кто бы сомневался… Да, ребята, здорово вы все-таки меня обули, — признал я.

— Как не фиг делать, — согласилась она. — А еще говорили, что ты — лучший.

— Какой, к черту, лучший, развели как лоха деревенского.

— Давай, докуривай, — поторопил меня Юра, — пора ехать на встречу с твоим дружком Греком.

— Его что, тоже побрали?

— За ним уже поехали.

— А вспомни, любимая, как блестели твои глаза, — со слезой в голосе вскричал я, — словно ночные звезды над Самаркандом!

— Для этого, милый, существуют специальные капли, — просветила меня любимая. — Юра, что-то он уж больно спокойно себя ведет, да еще и шутит.

— Школа. Все, Стасик, хорош травить организм. Вставай, пошли. Машина у подъезда. На лестнице не шали, хуже будет.

— Куда уж хуже, — вздохнул я. — А в машине можно немного пошалить?

— Боюсь, не получится.

— Что так?

— Вот, держи, — Он бросил на стол передо мной капсулу в облатке. — Проглоти, и через пять минут будешь спокоен, как рыбка пескарь.

— Дорогая, принеси водички запить, — попросил я.

— Перебьешься.

— Как все-таки несправедливо устроена жизнь, — пожаловался я Юре. — Взять, к примеру, девушку Дашу. Умница, красавица, из приличной семьи, хозяйка прекрасная, а с кем связалась? С тобой, подонком. А меня, такого честного, красивого, умного, коварно предала.

— Жизнь — вообще говно, — согласился Юра.

— Стас, хватит трепаться. Глотай таблетку и на выход.

— Что-то не хочется, дорогая.

— Сейчас… — Она шагнула ко мне, но тут резко распахнулась дверь у нее за спиной, и двое рванулись внутрь. С лицом, превратившимся в злобную маску, она направила на меня ствол и нажала на спуск раз, второй. Выстрелов не последовало, только пару раз сухо щелкнул боек. А потом она страшно закричала.

Плавно и печально, как в замедленной съемке, валясь вместе со стулом на пол, я наблюдал, как вскочил и бросился к выходу Юра, и тут же рухнул назад в кресло, отброшенный мощным ударом ноги.

— Ты как? — склонился надо мной Валентин.

— Как видишь, лежу на ковре.

— Задело?

— Нет.

— Тогда чего разлегся? Вставай.

С кряхтением поднимаясь на ноги, я огляделся. Даша лежала на полу, откинув в сторону повернутую под неестественным углом правую руку.

— Чем ты ее? — спросил я у Валентина.

— Вот, — и он продемонстрировал дубинку-раскладушку. Точно такая же, лучшая подруга девушки, была и у пострадавшей. — Увидел, что она в тебя стреляет, и приложил. Претензии?

— Никаких.