Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

– Ну ладно, полчаса, – сказал Леон. Как он ни пытался остаться невозмутимым, а глаза поблескивали азартом. – Покажете тайник Ксаву, возьмете пару пригоршней для наглядности и быстренько – назад. Или через полчаса этих двоих… Живо!

Повинуясь его жесту, двое автоматчиков развернулись к Мазуру с Лавриком, бдительно наставили трещотки. Ксавье, поигрывая пистолетом с глушителем, любезно предложил:

– Пойдемте, господа? Руки за спиной держите, так будет спокойнее и мне, и вам…

Они вышли из каюты и двинулись по коридорам – пустым, тихим, ничуть не изменившимся. Когда свернули за угол, Мазур, чуть повернув голову, негромко сказал:

– Ваши парни не услышат… Комиссар, вы вроде бы насквозь городской, культурный человек… Что вам в этой политике?

Комиссар хмыкнул:

– Мистер Мазур, государственность у нас еще не устоялась, и возможны самые решительные изменения…

– Хотите быть министром внутренних дел?

– А почему бы и нет?

– Это зыбко и нереально, – сказал Мазур, не замедляя шага. – А ценности есть ценности. Мы могли бы договориться, лучше уж делить на шестерых, чем отдавать неизвестно кому на самые дурацкие цели… Все равно этот ваш герильяс их пустит по ветру, на революцию или как там это у вас зовется…

Краешком глаза он видел лицо комиссара – честное слово, на нем какой-то миг присутствовало тягостное раздумье и борьба чувств. Комиссар Ксавье, человек в годах, был прагматиком, а не юным герильясом из пальмовых джунглей…

– Ну? – спросил Мазур.

– Мистер Мазур, там осталось двенадцать человек, не считая Леона, – ответил Ксавье быстрым шепотом, с ноткой явственного сожаления. – Я рискую запутаться в нешуточных сложностях… Справиться со всеми – нереально, да и остаток дней придется жить в вечном страхе, в особенности если переворот все же произойдет… Живо! – прикрикнул он, как человек, принявший окончательное решение. – У вас мало времени…

– Я помню, – сказал Мазур. – Сюда…

Увы, внести раскол в ряды противника не удалось. Ксавье вряд ли отличался особой идеологической преданностью этому их Фронту, но вот мести оставшихся безусловно боялся так, что это перевешивало любую жажду золота. И все же Мазур предпринял еще одну попытку. Он уже не надеялся прельстить комиссара златом, но следовало привести его в состояние тягостных раздумий. От этого у него ослабнет внимание, реакция станет уже не та, проще будет работать.

– Комиссар, – сказал Мазур. – А вы уверены, что эти парни с вами не согласны? Вдруг они тоже прагматики? Давайте спросим…

– Шагайте! – с долгожданными истерическими нотками в голосе поторопил Ксавье. – И не вздумайте…

– Давайте попытаемся, а? – гнул свое Мазур. – Нас будет уже пятеро, там, в капитанской каюте, ваших тоже пятеро, можно будет использовать момент…

– Вперед! – прямо-таки взвизгнул комиссар. – Хотите, чтобы они услышали?! Далеко еще?

– Уже пришли, – успокоил Самарин, распахивая дверь «каптерки».

– Ну, и где тут можно спрятать пару центнеров золота?

– Сейчас увидите, – Самарин прошел в конец помещения. – Нужно нажать кнопочки на этой штуке…

– Подождите! – Комиссар подозрительно оглядел его, дулом пистолета отодвинул в сторону. – Я сам. Говорите код.

– Девять, шесть, четыре… – монотонно начал Лаврик.

Мазур украдкой покосился вправо-влево. Расклад был не столь уж безнадежен. Комиссар старательно нажимал кнопки, следуя самаринской подсказке, двое автоматчиков вынуждены были из-за тесноты прохода встать довольно близко… Есть шанс, ребята, и немаленький!

– Три, четыре, восемь, шесть, восемь…

Комиссар Ксавье легонько отшатнулся, когда кусок стены почти бесшумно пополз вправо. Приготовил пистолет.

Возможно, троица не удивилась бы так, окажись за потайной дверью небольшой шкаф, нечто вроде сейфа. Однако их взорам неожиданно открылось довольно большое помещение, где мог без особой толчеи разместиться целый взвод, каюта без окон, с двумя электрическими лампами под потолком, одеждой на вешалках вдоль правой стены, рядком обуви…

Они лопухнулись на миг, и этого хватило. Мазур ребром ладони врезал по запястью комиссара, оказавшемуся у широкого металлического косяка, прямо-таки меж молотом и наковальней. Отчаянный вопль боли, пистолет выпал из руки, и еще раньше, чем он стукнулся об пол, Мазур четко крутнулся на четверть оборота, на идеальные сорок пять градусов, подошвой выбил автомат, крутнулся в противоположном направлении – и его нога смачно вошла в соприкосновение с горлом противника меж кадыком и подбородком. Подхватив автомат на лету, он отпрянул к стене, готовый полоснуть короткой очередью. Но второй «партизан» уже оседал, скрючившись в три погибели, издавая нечто вроде мычания, и в следующий миг Лаврик обрушил толстый кожух автоматного затвора на его висок.