Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

– Интересно, – сказал Мазур. – А кто это там висит на балконе?

– Начальник местного отделения Шахро Мухорбаррот, – сразу же ответил Джараб. – Это вовсе не мой произвол. Вы обратили внимание, что он висит там в одиночестве? Люди собрались на суд и решили, что его следует повесить. А прочие функционеры разбежались беспрепятственно, к ним не было таких претензий…

– Интересно, – повторил Мазур. – А какое, собственно…

– У меня было право? – понятливо подхватил Джараб. – Да в точности то самое, каким в свое время руководствовались Касем и его друзья. Они увидели несправедливость, пришли и свергли султана. Я увидел несправедливость, пришел и покарал… сам по себе я человек скромный, собственно, не я их карал, я выполнял требования здешних жителей…

– Вот, кстати, о скромности… – сказал Мазур, покосившись в ту сторону, где скрылась свита.

– Ах, вот вы о чем… Что поделать, это Восток. Традиции. Человек моего положения просто обязан появляться в сопровождении телохранителей, наложниц, секретарей, советников, казначеев… Это все – дань традиции. Давайте вернемся к менее отвлеченным вопросам, поговорим о вас. Ваше неожиданное появление не то чтобы спутало мне карты, но оказалось непредвиденным… А впрочем, с вами я не ссорился. Честное слово, я человек не амбициозный – и вовсе не собираюсь вступать в конфликт с целыми странами. Вы можете спокойно уехать… только сначала отдайте мне местных. Очаровательную Лейлу в том числе.

– Зачем она вам?

– Не думайте, не в наложницы… Станцует голой при стечении народа – и может убираться на все четыре стороны.

– Насколько я знаю, от нее этого не дождаться.

– Посмотрим. Любого можно убедить. Нужно только знать, как.

– Что она вам сделала?

Джараб нахмурился:

– Дети должны играть в куклы, а не в человеческие жизни. Вся эта столичная компания – просто дети. И оттого они еще хуже султана. Покойный султан, по крайней мере, не тешился игрой в идеалы. Он пытал и убивал не ради каких-то вслух декларируемых идеалов, а по своей гнусной природе средневекового сатрапа. Он был омерзителен, но напрочь лишен идеалов. А эти… Они за два года нацедили столько крови, сколько султан лил двадцать лет. И конца не видно…

– А вы-то сами какие идеалы защищаете, можно спросить?

– Никаких, – ответил Джараб. – Я просто хочу, чтобы люди спокойно занимались своим делом и не обижали друг друга. Именно такой порядок и устанавливаю на своих землях. Никаких «измов», никаких идей, ни духовных, ни светских. Знаете, у меня были люди от эмигрантов, от двоюродного брата султана. Сначала я хотел их просто отправить восвояси, но они стали угрожать, и я велел отрубить им головы. Приходили люди от американцев, звенели передо мной золотом. Я велел их выпороть и отпустил. Приходили люди аятоллы. Они тоже пугали, и потому лишились голов… У меня один идеал – пусть люди живут спокойно и не обижают друг друга… Вас это не устраивает?

– Я вам не судья, – сказал Мазур. – А что до моего личного мнения… Вас когда-нибудь обязательно убьют. Люди еще склонны терпеть чужую идеологию и ее распространителей, но вот то, что вы декларируете… Так уж на этом свете заведено – если вы ни с кем, то это все равно что против всех. Вас попытаются убить…

– Я постараюсь выжить… Простите, мы, кажется, отвлеклись. Хорошо. Я у вас не требую всех – в конце концов, те местные солдаты, что с вами приехали, здешним горожанам ничем не насолили. А вот Лейлу и ее агитаторов вам придется отдать…

– Не выйдет, – сказал Мазур. – Делайте со мной…

– С вами я ничего не могу сделать, – сухо сказал Джараб. – Я дал слово, что отсюда вы уйдете без всякого вреда. Но я не давал обещаний оставить вас в покое потом… У меня здесь человек восемьдесят. Вашу рацию мы глушим направленными помехами. Вас слишком мало, чтобы выстоять…

– Пожалуй, – сказал Мазур. – Но мы – спецназ. Прежде чем до нас доберутся, мы ваше воинство отполовиним… Мы это хорошо умеем. Я никоим образом не пытаюсь вас пугать будущими неприятностями – вы их вряд ли боитесь, а мне будет уже все равно… Я просто предупреждаю, что, коли уж нам нечего терять, мы постараемся показать все, что умеем…

Джараб с любопытством спросил:

– Интересно, а почему вы не пугаете меня вашей гранатой? В конце концов, охрана может и опоздать… Почему вы не грозите взорвать себя вместе со мной, коли уж не боитесь смерти?

– Потому что это будет жуткая глупость, – сказал Мазур. – В этом случае ваши люди пойдут на штурм, и кончится опять же резней… Гораздо предпочтительнее для меня вернуться к своим и умело покомандовать. А смерть… вы ее все равно не боитесь так же, как и я.