Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

– Марш в дальнюю комнату… – сказал Лаврик. – Или нет – марш во двор и стой там, как стойкий оловянный солдатик, пока не позову. Престо, престо, синьорина!

Она вышла, украдкой бросив ненавидящий взгляд. Лаврик подтолкнул Мазура к телефону:

– Звони Жорке, сначала на хазу, потом домой. Если нет и там, и там, будем искать… Скажи, стряслось что-то неожиданное и поганое – не по вашим с ним умам, намекни, что сам расскажешь…

Мазур сначала накрутил номер хазы. Пропищало с десяток длинных гудков – но он, повинуясь энергичному жесту Лаврика, не убирал трубку от уха – и точно, после еще нескольких гудков послышался крайне недовольный голос Жоры:

– Ну, слушаю… Кто?

– Кирилл, – сказал Мазур. – Жор, у меня к тебе дело срочное. Сейчас приеду.

Жора проворчал:

– Кирюш, а обязательно? У меня тут телка…

– Гони телку в шею, – сказал Мазур. – Тут случилось кое-что, понял? По нашим делам, понял? И такое, что не нашего ума дело. Тут умный человек должен быть в курсе… Не по телефону, ясно. Так что и сам ему звонить не вздумай. В общем, еду.

– А обязательно?

– Обязательней некуда, – сказал Мазур, старательно изображая голосом надлежащее волнение. – Гони телку и жди.

Он хотел положить трубку, но Лаврик ее перехватил, ударил по рычажкам, набрал номер и спокойно сказал:

– Пляшите, теща уехала.

После бесцеремонно выдернул телефонный провод из гнезда, взял телефон под мышку и направился на выход. Фаина стояла неподалеку от крыльца, в самом деле, как стойкий оловянный солдатик.

– Марш в дом, – бросил ей Лаврик. – И никуда не выходить. Если что – под землей найду и по полной программе обработаю…

Она уже не пошла, а кинулась на крыльцо. Оглядевшись, Лаврик без всплеска опустил телефон в бочку с застоявшейся дождевой водой стоявшую под водостоком крыши, проворчал:

– Вряд ли у нее запасной есть…

И столь же быстрыми шагами направился к их домику. Они с Мазуром быстро пристегнули кобуры к щиколоткам и молча двинулись за молчавшим Лавриком.

…К дому Жоры и Алины они подъехали не спеша, без киношной гонки и голливудского скрипа тормозов – не было никакой необходимости. Стояла жаркая тишина, двор был пуст, только на ближайшей к подъезду лавочке, в тени развесистой вишни, росшей дико, как дома – полынь, двое средних лет мужичков разложили шахматную лоску и расставляли фигуры, да на вишне увлеченно паслись двое шкетов в одних трусиках.

В дверь позвонил Лаврик. Жора открыл, в одних трусах и с крайне недовольным видом. Мазур подметил, что в прихожей, рядом с Жориными сандалетами, стояли женские туфельки. Сказать Жора ничего не успел – Лаврик коротким жестоким ударом отшвырнул его в комнату. Они вошли, аккуратно прикрыв за собой дверь. Жора так и сидел на пятой точке, остолбенело таращась. Из прихожей было видно, что в постели прикрылось простыней до глаз создание явно женского пола с темными растрепанными волосами, тут же, на кресле, висело платьице и валялись прочие тряпочки.

– Тебе ж сказано было – гони телку, – сказал Мазур.

– Да пока ты добирался, я еще раз успел… – машинально ответил Жора, и тут до него полностью дошло. – Ребят, вы что, охренели, что за дела?

– Калиспера, – сказал Лаврик.

– Чего? – вылупился на него Жора.

– Это я с тобой здороваюсь, – любезно разъяснил Лаврик. – По-гречески. Кастракис, какой ты, к свиньям, грек, если родного языка не знаешь? Наверняка и сиртаки плясать не умеешь? А жаль. Красивый танец, особенно когда в шеренге девочки в мини… – он просвистел несколько тактов сиртаки и сказал совершенно другим тоном: – Встать.

Ничего больше не добавил – только потянул вверх штанину легких и просторных летних брюк, так что кобура с «Вальтерочком» открылась во всей красе. Жора неуклюже встал, вытаращился вовсе уж недоумевающе:

– Не, ребята, что за дела?

– Деда, как триппер у осла – такие же печальные, – сказал Лаврик. – Ну, все дружненько кажем книжечки на время, достаточное для прочтения…

Они почти синхронно раскрыли грозные красные книжечки перед лицом потомка аргонавтов. Жора оторопело вчитывался. От него здорово попахивало свежепринятым, но пьян он не был – из прихожей видно, что бутылка «Метаксы» на столике постели пуста только наполовину (как сказал бы пессимист, или полна наполовину, как выразился бы оптимист). Вот тут Жору, похоже, вышибло из всякого соображения. Он пробормотал:

– А я че? Я ничо…

– Че-че… а не горячо. – ответил Лаврик старой мальчишеской присказкой, – Иди оденься, к тебе представители власти пришли…