Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

– А касаемо второго случая? – спросил Лаврик.

– Те же непонятки, – сказал дядя Гоша. – Что за коллекционер эротики за такой? В жизни не слышал ни о каком коллекционере… хотя, конечно, я не Господь, не всеведущ и не вездесущ, что-то мог упустить, тем более что оно из разряда безобидных, а такое меня не интересует…

Лаврик сказал:

– А ты не допускаешь, что Фомич…

– Костя, ты помнишь, что товарищ Сталин сказал насчет возможности?

– Ага, – сказал Лаврик. – «Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».

– Вот именно. Умел все же Виссарионыч изрекать чеканно… Что там у Фомича происходит за закрытыми дверями, знать не могу. Никаких штучек я ему не всаживал, поскольку не имею такого приказа. В разработку мы его никогда не брали, потому что это не наше дело, тут пускай смежники трудятся. Может, и впрямь составляет фотоальбом своих фемин. В принципе, не извращение и уж тем более деяние, не предусмотренное Уголовным кодексом. Мало ли народу этим балуется? Если чисто для себя и не хвастать друзьям под водочку – что такого?

Мазур ухмыльнулся про себя. Именно такая привычка была у записного бабника Генки Лымаря – составлять фотоальбом своих подружек. Некоторые соглашались, некоторые нет. Все об этом альбоме слышали, но никто не видел – Генка мужик правильный. Да и у Мазура, что греха таить, лежала в ящике комода фотография Анечки на пляже, в грациозной позе, в бикини – вот только верх отсутствовал. Глухое было местечко, безлюдное, пивка дернули, решили пошалить…

– Однако! – дядя Гоша поднял палец. – Если бы у Фомича было такое хобби, он бы попросту сам подрядил Маэстро. Есть у нас такой фотограф. Эротику в том числе снимает, и красиво. Фотохудожник, можно сказать.

– Знаю, – сказал Мазур. – У Жорки на стене висят три его работы. В самом деле, фотохудожник.

– А то, – сказал дядя Гриша. – Это у нас он под статьей ходит, а вот за бугром его фото на трех выставках призы брали – в Вене, в Варшаве и даже в Париже – правда, не первые, но все равно. Еще и потому есть негласное указание к нему не цепляться: сегодня его тронешь, а завтра вражьи радиоголоса обязательно начнут орать, как в Советском Союзе по идиотским поводам преследуют настоящих художников…

Он понизил голос.

– И хоть я терпеть ненавижу вражьи радиоголоса, рубите мне голову, но в данном конкретном случае они бы были правы на все сто: ну какой из Маэстро изготовитель порнографии… Художник он, без дураков… Вообще, идиотство с этим у нас какое-то. У нас время есть на пару минут отвлечься?

– Да хоть на час, – сказал Лаврик. – Времени у нас – поварешкой хлебай…

– Ну тогда я сейчас свои мысли проиллюстрирую…

Он подошел к высокой, пол потолок, книжной полке, выдернул толстую серую книгу большого формата, недолго листал, потом положил перед ними на стол:

– Вот вам иллюстрация. Обратите внимание: «Детская энциклопедия», шестьдесят восьмой год, том «Искусство», раздел «Художественная фотография». Значит, в иных случаях можно?

Мазур прекрасно знал и эту энциклопедию, и этот снимок, впервые увиденный в шестнадцать лет. Но из вежливости промолчал. Действительно, подпись под снимком гласит: «Е. П. Кассин.[5] Славянка. 1960-е годы. Художественная фотография». И комментарий самый уважительный: «Тип красивой славянки, гордой, сильной. Посмотрите, как удивительно точно и строго тональное решение портрета. Общая светлая тональность, легкие штрихи, очерчивающие пряди волос, линии шеи, складываются в нежный и гармоничный рисунок…» И, наконец, сам снимок: красивая блондинка с высокой прической по моде того времени. Плечи голые, снимок, конечно, обрезан повыше того места, где присутствует грудь (все же и впрямь детская энциклопедия), но взрослому мужику ясно: перед объективом красавица славянка предстала как минимум без лифчика…

– Вот так, – сказал дядя Гоша. – Даже детям объясняли, что такое художественная фотография. Это потом дури прибавилось… В общем, возникни такая надобность, Фомич сам привез бы Маэстро, не стал бы посылать посредников типа мизерабля Жорки. В жизни он обходился в таких делах без посредников. Всегда, если ему приглянется женщина, на абордаж шел сам. По его характеру, посредники в таких делах унизительны.

– Логично и убедительно… – сказал Лаврик. – Вот только как мы это совместим с разговором на хате у Жорки? Там ведь открытым текстом вещалось про большого босса, решившего затащить Верочку в постель… И целую спецоперацию для этого разрабатывающего?