Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

Местного языка он не знал, не мог даже определить, на котором из трех напечатано — но имелся и английский текст, написанный довольно гладким слогом и практически без ошибок — ничего удивительного, среди этой публики хватает интеллигентов с образованием, интеллигент — он и в Африке интеллигент, вечно борется — главным образом против чего-то, а вот за что, он и сам толком не знает. Строго по Троцкому: «Цель — ничто, движение — все». Впрочем, Мазур где-то то ли читал, то ли слышал, что «лев революции» эту хлесткую фразу не сам придумал, а у кого-то из немецких авторов девятнадцатого века скоммуниздил.

Так-так-так… Сто раз читанный набор трескучих лозунгов: земля будет гореть под ногами империалистов и их прислужников… долой всех на свете эксплуататоров… встает заря свободы… в общем, революционный пожар бушует по всей Галактике.

А это уже конкретика: Революционный Фронт генерала Рамадоса (генерала, фу-ты, ну-ты, ножки гнуты!) торжественно извещает, что с этого дня расширяет арену борьбы с мировым империализмом, проклятой буржуазией и прочими реакционными гидрами, которые вскорости заплачут горькими слезами, а там буду! окончательно изничтожены возмущенным народом в лице его лучших представителей типа революционных фронтовиков генерала Рамадоса. Короче, трепещите, халдеи.

Для Мазура, знатока африканских дел, все было просто и понятно, как перпендикуляр. Ничего нового, ничего удивительного. Рамадос подыскал-таки спонсоров (которыми могут оказаться кто угодно) — и решил шагнуть на ступеньку выше, резко повысить статус. У этой публики свои понятия, иерархия и система ценностей. Фронт — гораздо круче отряда… Лубебо — дыра жуткая, но это все же, как ни смотри, город. Партизаны устроили налет на город, разгромили жандармскую казарму, вероятнее всего и заложников взяли. Это уже гораздо престижнее, нежели обстреливать из зарослей воинские машины, валить телефонные столбы, закладывать мины на магистралях и грабить «реакционные» деревни. Есть основания ожидать притока и новых сторонников, и спонсорских денег… Если…

По ступенькам сбежала Мадлен, подошла к нему. Личико у нее было сумрачное.

— Заложников взяли? — спросил Мазур.

— Ага, человек десять. И Нильсенов, — она, несмотря на всю угрюмость, фыркнула. — Ингрид, может, и понравится, потом только сообразит, что СПИД ей гарантирован: И четырех девочек увели. Двух инженеров убили под горячую руку. И знаешь… Они отобрали не просто инженеров или техников, а тех, кто поважнее, на серьезных должностях, без кого работа если и не встанет, то здорово осложнится…

Интересно девки пляшут, подумал Мазур. Такой отбор не проведешь импровизированно, в ходе налета — никто сюда не берет служебные удостоверения с указанием должности. Нужно иметь агентуру на шахте, продумать все заранее, чтобы не хватать мелкую рыбку. Работа если не встанет, то здорово осложнится… Значит, требования будут не политические, а чистой воды экономические — то бишь вульгарно потребуют выкуп, и немалый. Концерн, скорее всего, раскошелится — так рациональнее, чем надеяться, что военные или жандармы переловят этих болотных племянничков Качаны и освободят ценных специалистов. Прецеденты известны…

— Четырех девочек увели… — повторила Мадлен. — Я всех знала, мы все друг друга знаем… — она передернулась. — Как хорошо, что ты решил там не ночевать…

Уж это точно, подумал Мазур. Попали бы под раздачу — с непредсказуемыми последствиями. Что ж, мания подозрительности себя оправдывает — если ее лелеять в разумных дозах…

— Что с девочками будет… — печально протянула Мадлен. — Нет, я прямо сейчас побегу собираться. Провались он в болото к Качане, этот городишко… А ты клевый. С тобой было интересно.

— С тобой тоже, — сказал Мазур.

— Ну, пока. Авось судьба еще сведет…

Она чмокнула Мазура в щеку и направилась прочь — без всякой танцевальной походочки, какой расхаживала «при исполнении», размашистой, деловой походкой крестьянки, торопившейся на поле к созревшему урожаю.

Мазур смотрел ей вслед с налетом легонькой грусти. Занятно, но девчонка ему и в самом деле чем-то понравилась. Шлюха, конечно, высшей пробы, но в своем роде личность. С ней и в самом деле было интересно — на ее месте могла оказаться какая-нибудь тупенькая, с которой не поговоришь, наоборот, приплатишь, чтобы открывала рот исключительно для известных процедур. А Мадлен — интересная девочка. Очень может быть, и приподнимется изрядно в своем древнейшем ремесле, за последнее столетие обогатившемся еще и техническими новинками вроде фотографии, глянцевых журналов и фильмов. Встречал он однажды на той стороне Атлантики неглупую хваткую девочку, ставшую из начинающей актриски звездой, получившей потом не одного «Оскара». Она, правда, не имела никакого отношения ни к проституции, ни к порнографии, но механизм успеха, в принципе, везде одинаков. В мире Мадлен большинство тружениц постельного фронта так и остается вечными пролетарками, но некоторым удается и разбогатеть. У порнофильмов есть свои кинозвезды, как и у фотомоделей того же полета, а у девочек по вызову — своя аристократия, работающая отнюдь не за гамбургер и мятую четвертную…