Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

Душ, как и номер, роскошью не блистал — углубленный в пол на ладонь стальной дырчатый поддон, окруженный бетонной приступочкой. Конусообразный раструб под потолком, один-единственный кран — без всяких «хол» и «гор». Однако для вышедшего из джунглей человека, несколько дней не мывшегося, и это было праздником. Зато больших полотенец оказалось с избытком.

Встав под раструб, Мазур приготовился к потоку холодной воды, но все оказалось не так хреново. Африка все же. За день вода изрядно прогрелась, так что была даже чуть тепленькой. Он прямо-таки блаженствовал. Мешала разве что Мадлен — спину-то она старательно намыливала, но одной рукой, а второй охальничала в совсем другом регионе, решив, очевидно, что разговоры кончились и пора переходить к главному разделу программы. Глупо думать, что сие — и кое-что последующее — не вызывало у Мазура никакой реакции. Исторической правды ради, вызывало соответствующую. Так что процесс мытья затянулся дольше обычного проходя параллельно с шалостями, к соблюдению гигиены уже никакого отношения не имевшими.

Выйдя из душевой, чистехонький, отмывшийся до скрипа и растершийся полотенцами до покраснения кожи, Мазур себя почувствовал другим человеком. В хорошую баньку бы сейчас, и в одиночестве — но откуда в Африке баня…

Не утруждаясь одеванием, он уселся за стол и последовал завету славного фельдмаршала Суворова: «После бани укради, но выпей». Благо и красть ничего не приходилось.

Мадлен, тоже не утруждая себя одеванием, браво хлопнула стаканчик все в том же хорошем стиле советского боцмана, лукаво глянула на Мазура и забралась в постель, предварительно извлекши из сумочки пару необходимых пакетиков (все правильно, этот беспокойный континент держит печальное первенство мира по распространению СПИДа).

— Э, нет, — сказал Мазур. — К стенке лягу я. У меня ж там под подушкой все необходимое, а тебе, если ляжешь с краешка, будет в случае чего удобнее под кровать нырять.

Она сговорчиво перебралась на краешек. Перелезши через нее, Мазур сказал:

— Ну что, посмотрим, чему тебя пенсильванец учил?

— Кто меня только ни учил, чему меня только ни учили, — промурлыкала Мадлен, прижимаясь к нему. — Может, и ты чему-нибудь научишь… Что ты закатился?

Мазур не сразу перестал хохотать — ничего не мог с собой поделать: по ассоциации вспомнился анекдот о русском Ванюше, который, попав в парижский бордель, продемонстрировал тамошней мадемуазели классический русский стиль: дал пару раз по физиономии и выгреб все деньги. Однако переводить девушке этот анекдот не следовало: какая Россия? Он понятия не имеет, где такая…

Перед тем как забраться в постель, он посмотрел на часы. Пара минут второго. А все пока что живы, и никто не швыряет в окно газовые гранаты, никто не прилаживается высаживать дверь — лепота! Правда, люди понимающие ходят в гости гораздо позже, под утро, во время пресловутой «собачьей вахты», когда глаза слипаются сами. Ну, постараемся чуть подремать, однако одним глазком…

Мадлен с хрустом разорвала пакетик, и начались сплошные жирные многоточия.

Стробач, оскалясь, стоя напротив него на выжженной солнцем каменистой равнине, медленно поднял руку, целя в Мазура указательным пальцем, — и грянул гром…

Мазур вскинулся, потряс головой, отчаянным морганьем прогоняя остатки кошмарного сна. И тут же запустил руку пол подушку, выхватил оттуда пистолет. Рядом ойкнула подхватившаяся Мадлен.

И тут же грохнуло еще раз, не так уж и далеко, и еще раз. И тут же наперебой затарахтели очереди.

— Это… — пролепетала Мадлен.

— Лежи тихо! — тихонько рыкнул Мазур.

Перепрыгнул через нее на пол, голышом, держа пистолет дулом вверх, подбежал к окну, привычно встал у стены так, чтобы не зацепила ненароком шальная пуля, если ей вздумается залететь в окно (ну дура же, еще Суворов говорил!), прислушался.

Очереди грохотали безостановочно. Указательным пальцем на миг чуть отодвинув штору, Мазур убедился, что рассветом и не пахнет.

И убедился еще, что шальной пули в окно ждать не следует — бой разгорался, грубо прикидывая, в километрах полутора отсюда.

Он представления не имел, кто с кем сцепился, но давным-давно научился читать «грамматику боя, язык батарей». Бой проходил на одном месте. Кроме автоматов работало еще как минимум три ручных пулемета не самого крупного калибра, и порой посреди стрекотания очередей раскатисто бабахало. Для обычной гранаты крепенько, для артиллерийского снаряда — не тот звук… ну что же, не загадка, разрывы выстрелов из гранатометов. Они самые.