Александр Бушков - Пиранья. Книги 1-23

— Кранты… — повторил Мазур ошарашенно. — Ей, пожалуй что, придется в эмиграцию сдергивать, в любом случае — трона не видать, несмотря на итоги референдума…

— Ты еще руки заломи, как беременная гимназистка, и причитать начни, — фыркнул Лаврик.

Мазур присмотрелся. Старый сослуживец был что-то уж безмятежен, похоже, даже чуточку весел. И на лице у него сияло то самое благостное, прямо-таки ангельское выражение, а это означало…

— Лаврик, — сказал Мазур со вспыхнувшей надеждой. — Ты что, придумал что-то?

— Ну, так жизнь заставляет, — усмехнулся Лаврик чистой и просветленной улыбкой. — Пока некоторые тут с принцессами развлекаются, серые мышки-норушки вроде дяди Лаврика шмыгают в норках. Как пели в том фильме, ходы кривые роет подземный умный крот… — он мельком глянул на часы. — Сегодня вторник, через пять минут на экране, как всегда, будет выпендриваться Шустрый Жозеф… Ты ведь его смотришь?

— Каюсь, — сказал Мазур. — Когда есть свободное время. Что ни говори, интересно, умеет работать, паскуда…

— Вот именно, — сказал Лаврик.

И в самом деле, интересная программа, пусть и бульварщина до мозга костей… Означенный Жозеф происходил из зажиточного семейства (не такие уж миллионеры, но богатые), учиться родители, будучи из редкой здесь породы черных американофилов, отправили в Штаты. Где чадушко и закончило университет — не Гарвард и не Принстон, но и не захолустная дыра, добротный средний уровень. И вернулось хорошо подготовленным тележурналистом.

Семейство — и их легко понять — рассчитывало, что Жозеф займется чем-нибудь респектабельным, станет политическим обозревателем, к примеру, будет в элегантном костюме и дорогом галстуке солидно вещать в камеру. Однако такая карьера Жозефа, как оказалось, ничуть не прельщала. Наблатыкавшись в Штатах, он с американской хваткой усмотрел пустующую экологическую нишу и ломанулся туда, пять с лишним лет назад создав еженедельную программу «Секретики Шустрого Жозефа». Респектабельностью там и не пахло, зато уже через пару месяцев программа стала самой популярной в стране, и остается таковой до сего дня. Сенсации, компромат, скандалы в благородных семействах (благонравная незамужняя доченька забеременела от личного шофера, солидный банковский чиновник тайком заснят не просто с проституткой, а с малолетней — и так далее, и тому подобное). И в Штатах, и в Европе обыватель такую клубничку обожает, а уж в Африке вся страна по вторникам прилипала к телевизорам. С американским размахом пахал, обормот — свора проворных подручных, сеть платных информаторов, связи в полиции. У Жозефа хватало ума, чтобы не лезть к той самой элите, «Парням в старых школьных галстуках» и прочим серьезным персонам, способным в два счета открутить головенку — но все равно, поле деятельности оставалось широкое. Да вдобавок тайная полиция никак не могла пройти мимо столь великолепного канала — не в телевизионном смысле, а именно что в спецслужбистском. Через пару месяцев после того, как программа набрала популярности, Мтанга быстро и легко вербанул Жозефа без всякого сопротивления со стороны последнего — и через его программу порой сливал компромат на неугодных власти и лично Папе персон: не липовый, а самый настоящий, раздобытый якобы пронырой Жозефом самолично. Кто ж им виноват, персонам, что они частенько развлекались весьма предосудительно? Кстати, семейство, поначалу едва ли не отрекшееся от Жозефа, довольно скоро его простило и смирилось: иные его программы не так уж редко покупали не только соседи, но и европейские телестудии, а порой и штатовские, так что денежки Жозеф заколачивал, какие и самому солидному здешнему политическому обозревателю не снились. Африкановед в штатском из АПН его люто ненавидел и все грозился набить морду — именно мальчики Жозефа украдкой его щелкнули в кафе не просто вдрызг пьяного, а еще и увлеченно лапавшего явную шлюху — и Жозеф вдоволь поиздевался над советскими, которые на словах проповедуют высокую мораль, а на деле… Втык от начальства, по слухам, африкановед получил страшный, но все же был оставлен на посту (видимо, не нашлось свеженького кандидата в ссыльные, которого можно загнать в эту дыру)…

— Пошли, — сказал Лаврик. — Сейчас начнется. И не пялься ты так трагически, все обойдется, зуб даю…

Мазур пошел за ним, чуть успокоившись — Лаврик слов на ветер не бросал, коли уж держится так уверенно, снова придумал нечто убойное… В покоях Лаврика перед включенным телевизором обнаружились Жюльетт-Жулька, в коротеньком желтом платье, со стаканом в руке. Мазур поневоле послал Лаврику многозначительный взгляд. Тот, улыбаясь во весь рот, ничуть не понижая голоса, сказал: