Микки Спиллейн - Под крышкой гроба

Положив пятидолларовую бумажку поверх счета, я поднялся.

— Хантер, дорогой мой друг, ты годишься мне в дедушки, но ты еще многого не знаешь. У каждого есть что таить.

— Даже у тебя, Дог?

— Уж если я зарываю свою кость, то глубоко.

— И никому не откопать?

— Сначала придется одолеть меня.

— Столько усилий из-за десяти тысяч?

Я пожал плечами и закурил сигарету.

Мы прогулялись по городу и вернулись на Тридцать Четвертую улицу в контору Хантера. Повсюду, от лифта и до приемной, встречные изумленно смотрели на нас, не веря своим глазам. Всегда отутюженный Хантер шел, растрепанный и счастливый, в компании с каким-то оборванцем, причем можно было легко догадаться о нашем времяпрепровождении. Увидев нас, девица-секретарша сдернула очки, от изумления уронила их и, пытаясь скрыть смущение, пробормотала, спотыкаясь, «доброе утро». Войдя в кабинет, Хантер сказал, понизив голос:

— Эх, жаль, она не знает, что у меня есть как раз то, что ей надо.

— Но-но, приятель. В мои планы не входило. делать из тебя сексуального маньяка.

— Ты тут ни при чем. Я подозреваю, что я им всегда был. Просто не хватало времени, чтобы совершенствоваться.

— Это никогда не поздно.

Хантер удобно устроился в своем кресле, в глазах у него прыгали чертики.

— Хорошо сказано, Дог. К черту благотворительность, лучше я отдам денежки той, кто их стоит. Кстати, как ее зовут?

— Шарман.

— Прелестное существо. Мне как… надо запрашивать у тебя визу, если я надумаю еще раз ее навестить?

Мы, смеясь, смотрели друг на друга.

— Что это у тебя на уме, адвокат?

Хантер откинулся в кресле, распустил немного галстук, и лицо его приняло обычное профессиональное выражение.

— Ты знаешь, сколько раз я пытался тебя отыскать, Дог?

— Нет.

— По крайней мере, каждый год.

— С чего такие хлопоты?

— Мне доверялись определенные коммерческие дела, и я должен был выполнять свои обязанности. В этом я встретил определенные затруднения. Ты демобилизовался в Европе и немедленно исчез из виду. Я принял все меры, чтобы разыскать тебя, проверял каждую информацию о тебе, но безрезультатно. Честно, Дог, я уже начал думать, что тебя нет в живых. Тем более что военная разведка, Интерпол и полицейские управления во всех странах имели на руках кучу дел о пропаже или убийстве демобилизованных солдат, которым при увольнении выплачивали очень приличные суммы.

— Просто не было нужды возвращаться.

— Почему, Дог?

— Адвокат, что меня здесь ждало, кроме расстройства? Мне было двадцать, когда я ушел воевать, и двадцать четыре, когда война кончилась. Мне хотелось повидать мир, пожить своей жизнью, чтобы семейство Бэрринов не дышало мне в затылок. Не пытайся меня уверять, что мое решение их огорчило. Зачем им скелет в чулане, тем более, что он слишком громко гремел костями, когда был дома, и был постоянным напоминанием о неприличном поведении моей матери, которое покрыло вечным позором великое семейство. Мне осточертел весь этот клан, и я был рад от них избавиться. Со смертью матери меня вообще с ними ничто больше не связывало. Вот тогда Дог и сорвался с цепи.

Я передохнул, вытряхнул из пачки еще одну сигарету и закурил.

— Как это ни странно, но старика мне иногда не хватает. Дед был в таком возрасте, что заводился с полуоборота от моих выходок. Я любил подлавливать его.

— Не думаю, что тебе удавалось его одурачить, — заметил Хантер. — Он был весьма хитроумный.

— Он тебе не рассказывал, как я однажды довел его? — Я засмеялся, вспомнив. — Как-то я здорово поколотил сына старика Вебстера, а он как раз собирался продать деду участок на южной стороне Мондо Бич. Сделка сорвалась. У деда чуть штаны не лопнули, так он орал на меня.

— Знаю, — улыбнулся Хантер. — А ты послал его к черту и на следующий день записался в военно- воздушные силы.

— Так было задумано. После двух лет в колледже я захотел летать.

— Здесь ты преуспел. Старик Камерон гордился твоими подвигами.

— Вряд ли.

— Нет, это правда. Об этом он сказал только мне. Ты чем-то напоминал ему его самого в молодости. Но ты никогда не мечтал возвыситься — вот где главная ошибка. Ты же знаешь, как он мечтал о прямом наследнике по мужской линии.

— Будет тебе, Хантер, дружище. Я для него был чистой воды ублюдок. Даже женитьба матери и отца не сняли с меня этого клейма. Кстати, единственный сын дедова брата успел наплодить кучу детей, прежде чем отправился к праотцам, так что деду было кому оставить денежки. Корпорация Бэрринов попала в протянутые руки. Мои десять тысяч — чистый символ, но он мне нужен.