Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Я зло сверкнул на него глазами, во всяком случае, постарался сверкнуть именно так:

– Если это шутка, то не очень удачная.

– Кроме шуток, – заверил он. – Только заказчик не совсем обычный. Ты знаешь, что такое отдел по борьбе с терроризмом?

Знаю ли я? Еще бы. Конечно, знаю. До сих пор они мной не интересовались, но при определенных обстоятельствах, попутав мою деятельность с терроризмом, могли плотно присесть на хвост. И тогда мне небо с овчинку покажется. Это я тоже прекрасно знал.

– При чем здесь они?

– Это и есть заказчик, – Ружин поднялся, не торопясь надел пиджак и вернулся в сидячее положение. – Поэтому могу от их имени гарантировать тебе отпущение всех прежних грехов, а в случае удачного завершения работы – перемену имени и пластическую операцию, если пожелаешь.

– Нет уж, – буркнул я. – Мне мое лицо пока таким нравится. Так что обойдемся без операции. Имя я тоже хотел бы оставить при себе. А что касается отпущения грехов… – я задумался, потом покачал головой: – Хорошая, конечно, штука, но не звенит и не шелестит.

Газетчик, увлеченно сопевший в пивной бокал, отставил его в сторону и понимающе кивнул:

– На очень большие доходы можешь не надеяться, все-таки контора государственная. Но по сотне баксов получать будешь. За каждые сутки работы.

Я чуть не поперхнулся. Прекрасные новости, просто замечательные! Государство переводит киллеров на почасовую оплату! О таком мне даже в самых сладких снах не снилось. Чем-то напоминало недавний бред Ромео – о плане ликвидаций на месяц вперед. Но предложение было заманчивым.

И все же я решил поосторожничать и не кидаться к Ружину с распростертыми объятиями и улыбкой идиота. Нужно было обмозговать нюансы, постараться просчитать случайности. Ведь я такой осторожный и предусмотрительный.

Во-первых, где гарантия, что он не подсадная утка и не работает на ментов? Нет такой гарантии – кроме той, что слишком глупо для них все устроено. Гораздо проще было не рисковать своим человеком, в одиночку посылая его на стрелку, а заявиться в бар вместе с ним, надеть на меня браслеты – и дело с концом.

Нет, полиция здесь не при чем. Они действуют гораздо проще. Куда логичнее смотрелось предположение, будто парень работает на другой лагерь – друзей Корнийца. Этим, чтобы не светиться, выгоднее было обозначить меня, – что он, возможно, и сделал, усевшись рядом, – а потом тихо, мирно убрать по дороге домой.

Но и с подозрениями я решил повременить, а потому просто спросил:

– Ты тут обмолвился – мол, если работа завершится успешно. А что, есть возможность пасть смертью храбрых?

Ружин резко оттолкнул от себя пустой бокал, откинулся на спинку и презрительно усмехнулся:

– Боишься?

Я не ответил. А что можно было сказать? Нет, я не боялся. Но радоваться открывающейся перспективе тоже не спешил. Собственная безвременная кончина – она даже некрофилов не заводит.

– Говоря откровенно, – сказал газетчик, – у нас только два шанса из сотни, чтобы выбраться из заварухи живыми – если ты решишься сунуть нос в это дело. По шансу на брата.

– У нас? – уточнил я. – То есть, ты тоже в деле?

– Ну да. В деле.

– Послушай, пижон. Ты красиво носишь пушку. А пользоваться ей умеешь?

– Спокойствие, только спокойствие. Давай рассуждать логически. Если бы я был простым журналистом – пришел бы я к тебе с таким предложением?

– Сомневаюсь.

– Вот! Что из этого вытекает?

– Ну, пижон, ты вопросы задаешь! Откуда я знаю, что у тебя из чего вытекает? Я не доктор. Ты мне открытым текстом говори, ребусы разгадывать я не любитель.

– А если открытым, то я шесть лет служил в одной структуре… Скажем так, параллельной отделу по борьбе с терроризмом. Так что стрелять обучен. Насколько хорошо по твоим меркам – не знаю. Думаю, неплохо. Но выхватывать сейчас ствол и демонстрировать свое мастерство на бутылках не буду. Я слишком хорошо воспитан.

– Ладушки, – согласился я. – Можешь не делать этого. Тогда объясни конкретно, в чем заключается работа. Я, пожалуй, соглашусь на нее – что-то к добру потянуло.

– К добру – это хорошо, – закивал он. – Значит, ты для общества еще не совсем потерян. А работа… Ну, слушай, и пусть твои уши будут открыты, а скальп – еще долго обтягивать череп… Есть такая секта, называется «Вестники Судного дня». У нас все секты вне закона, но эти совсем подпольщики, потому что очень, очень лютые. Такие современные бородатые крестоносцы. У них в уставе прямо так и записано, что всякий иноверец, упорствующий в своем заблуждении, должен поскорее предстать пред судом божьим – чтобы убедиться, что правильный бог только один, остальные – самозванцы. А «всякий» в их понимании – это и мусульманин, и иудей, и буддист. Даже, между прочим, католик с протестантом. Они только православие приемлют, хотя православная церковь к ним никакого отношения не имеет.