Даниил Калинин - Лесные призраки

Короткая схватка закончилась, не успев начаться. Уничтожив артиллеристов снайперским огнём, мы забросали засевших в окопах эсэсовцев гранатами, а три трофейных МГ-42 не дали немцам поднять головы над траншеей. Нет, они пытались сопротивляться, в нашу сторону также полетели «колотушки», пробовал открыть огонь расчёт «машингевера» и несколько стрелков. Но от гранат пострадал только один мой боец, поймав несколько мелких осколков, пулемётчиков выбили снайперы, а пытавшихся дать отпор бойцов с карабинами задавили скорострельные МГ. Наибольшего успеха добился затаившийся до времени матёрый унтер, в упор срезав из автомата двух неосторожно сунувшихся вперёд бойцов. Немец успел ещё выхватить гранату, но свалился на стенку окопа с выбитым точным выстрелом глазом.

И наши, и немцы услышали поднявшуюся на месте засады стрельбу. Но и те, и другие пока молчат: фрицы ожидают результата схватки, хотя наверняка уже перенацелили миномёты, а для наших, не знавших о существовании ещё одной батареи, бой в лесу означает только одно – рядом сражаются свои.

– Виталя, забирай всех, давайте засаду у дороги! Если самоходки пойдут, жгите «фаустпатронами», не жалейте!

– Есть!

– Расчёт! К бою.

Система наводки на немецком орудии примерно схожа с остальными противотанковыми аналогами. Разбираюсь достаточно быстро, а вот с целью выходит проблема: обе самоходки, представляющие наибольший для меня интерес, с моей опушки не достать. Плохо. Но в прицел длинноствольной трёхдюймовки попадает единственная 50-миллиметровка. Кстати, орудие развёрнуто к нам. Ну и ладушки, с тебя-то и начнём.

Подкрутив поворотные маховики, выставляю точный прицел; в стволе уже ждёт своего часа осколочный снаряд.

Выстрел!

Бью с перелётом, но несколько осколков достают вражеский расчёт. Тем не менее, враг довольно точно отвечает: 50-миллиметровый снаряд бьёт с небольшим недолётом, но веер осколков ощутимо бьёт по щитку, сбивая прицел.

– Фугасный!

С леденящим душу свистом в роще начинают падать тяжелые мины, перепахивая бывшие немецкие позиции. Счёт идёт на секунды: закусив до крови губы, повторно навожу орудие. Боли я не чувствую, а про кровь понимаю, ощутив во рту характерный солоноватый привкус.

Выстрел!

Немец бьёт раньше, но у вражеского расчёта сдали нервы: осколочный снаряд врезается в дерево слева от нас. Толстый, крепкий дуб выдерживает удар и гасит разлёт осколков; мой же снаряд попадает в нижнюю часть щитка вражеского орудия, переворачивая пушку.

Свою мину не услышишь, верно говорит старая солдатская мудрость. Мы не услышали воя тяжёлого снаряда гаубичного калибра, но почувствовали мощный толчок земли, а мгновение спустя по ушам ударил грохот близкого разрыва. Каким-то чудом мина, способная гарантированно уничтожить весь расчёт, ухнула в артиллерийский окоп – траншею позади орудия, где бравые пушкари могли бы переждать вражеский обстрел. Нам несказанно повезло…

Я на долю секунду поддался охватившему меня ужасу: такая удача бывает раз в жизни. Сантиметров сорок в сторону – и мои кишки художественно украсили бы трофейную пушку. Немой страх застыл в глазах и остальных бойцов расчёта.

С дороги по немецким позициям вновь ударили танковые пушки, а несколько мгновений спустя на поле начала подниматься рваная дымовая завеса. Заревели моторы «тридцатьчетвёрок», послышались далёкие крики.

– В окоп, живо!

Бойцы смотрят на меня неверящими глазами. Опытные партизаны, они всё же крайне редко попадали под такой мощный обстрел и не знают, как правильно действовать. Зато знаю я: в окопе выжить гораздо больше шансов, чем на открытом пространстве. Кстати, ещё одна солдатская мудрость гласит: в одно и то же место снаряд не падает.

В траншее воняет тухлятиной и гарью: стандартный набор запахов сгоревшей взрывчатки. Рядом на землю плюхается Михаил, за ним остальные партизаны: бойцы отряда привыкли слушать меня, даже не всегда понимая действия командира.

Яркая вспышка пламени слепит глаза, за ней следует тугая волна пышущего жаром воздуха, обжигающая спину и шею. Все мы по максимуму вжались в окоп, прячась от взрыва сдетонировавших артиллерийских снарядов.

Всё, можно покидать немецкие позиции. Обе пушки повреждены, стрелять мы теперь не сможем, а немцы переключили внимание на атакующие танки. Мы сделали всё, что смогли, уничтожив засаду и указав на замаскированную батарею, теперь своё слово должны сказать танкисты.