Даниил Калинин - Лесные призраки

Вот только привыкшие к безнаказанным зверствам каратели, опьянённые кровью и самогоном, оказались неумелыми бойцами. Спиртное, конечно, придаёт храбрости, но заметно снижает реакцию и тормозит движения. Никто также не догадался залезть в замерший «хорьх» (последней очередью я достал механа).

К этому времени с обеих сторон участка поспели пулемётные расчёты. Кругов выжил в поединке с «максимом» и, хотя был ранен, но держался из последних сил.

Первой очередью расчёт полицаев достал моих пулемётчиков, убив Мишку и ранив Николая в руку, но Кругов нашёл в себе силы ответить. Причём короткие прицельные очереди каждый раз находили «максим», и хотя щиток защищал расчёт, взять точный прицел у «бобиков» не получалось. А потом их удачным броском «колотушки» накрыл Серёга-миномётчик.

Подобравшись максимально близко, мои пулемётчики выкосили первые ряды противника кинжальным огнём. Тут уж не сплоховали Захар и Тимофей, командир третьего отделения: собрав людей, они выскочили со двора участка под прикрытием пулемётов и ударили в штыки.

Численное превосходство было на стороне карателей, но решающую роль в схватке сыграла ярость селян. Они уже увидели трупы на улицах, и каждый примерил потерю любимых на себя. В те мгновения мужики не ставили перед собой цель победить или выжить, нет: они жаждали убить любой ценой.

Фрицев и хохлов крушили прикладами, рвали штыками и ножами. В плен не брали никого. И если эсэсовцы дрались до конца ожесточённо, то дрогнувшие украинцы пытались бежать. Вот только из темноты улицы на них набросилась вторая группа озверевших крестьян…

Мои снайперы, Миша и его напарник, неплохо справились с задачей уничтожения поста. Первыми выстрелами были убиты стрелок на броневике и первый номер пулемётного расчёта. Командир экипажа бронеавтомобиля попробовал сам встать к МГ, но за смелость поплатился пулей в лоб. Тогда механ развернул «хорьх» и погнал его в сторону участка.

В два выстрела снайперы добили расчёт, затем по ответным вспышкам выбили оказавших сопротивление постовых. Но если у двойки Михаила всё прошло успешно, то атака пятого отделения на водителей и охрану грузовиков кончилась гибелью партизан. Не учил я этих людей, не было у них ни нужных навыков, ни боевого опыта. Они не смогли подобраться незамеченными, рано бросились вперёд, подставившись под огонь «машингевера». Залегли, но в них тут же полетели гранаты. Уцелевшие попробовали отступить, но фрицы, пустив сигналки, добили людей в спину.

План необратимо изменился, но Миша сумел сориентироваться в ситуации, когда с обеих сторон деревни разгорелся жестокий бой. Полицейский участок и школа стали двумя эпицентрами схватки, к которым стянулись практически все силы врага, освободив, таким образом, проходы по улицам.

Снайперы подобрались к церкви незамеченно и сняли пост охраны меткими выстрелами. Грохот боя поглотил в себе звуки короткой схватки, разгоревшейся в тылу карателей. Так мы получили ещё один отряд пополнения.

Почему немцы не перебили мужчин в самом начале? Возможно, не захотели тратить время или между командирами комендачей и эсэсовцев были какие-то разногласия по поводу их дальнейшей судьбы. Но, так или иначе, в конечном итоге всех уцелевших жителей собирались расстрелять, а мужиков просто сжечь в церкви.

Большинство освобождённых Михой не сразу кинулись в схватку, а разбежались по домам. Оно и понятно. Те, кто был заперт в участке, поступили бы так же, если бы им сразу не пришлось вступать в бой.

Но то, что находили в своих домах сельчане, бросило их обратно, в самую круговерть схватки: не многие семьи могли похвастаться тем, что полностью уцелели. Скорее, так: повезло мужикам, среди любимых которых остался в живых хоть кто-то.

Страшная боль, способная в одночасье свести с ума, в ту ночь находила выход в звериной ярости, с которой мужики набросились на украинцев. В ход пошло всё, что могло убить: топоры, ножи, ломы, лопаты, молоты, вилы. Палачи из 201-го охранного батальона погибали страшной смертью, зажатые между двумя волнами озверевших людей. Они могли ещё сражаться, в их руках было ещё оружие, и украинцы смогли бы пробить брешь в ударивших с тыла. Но палач отличается от фанатика тем, что способен сколь угодно жестоко изгаляться над жертвой, но не может исступленно, до последнего сражаться.

Пытавшихся разбежаться или сдаться в плен перебили быстро и жестоко. Не многие из них умерли в бою, большинство в последние минуты жизни сами стали жертвами, бросая оружие и поднимая руки. Но озверевшие мужики не щадили никого.