Даниил Калинин - Лесные призраки

– То есть вы сознательно отказались от боевых действий тогда, когда страна сражалась на пределе возможностей?

– Встречный вопрос: мы бы принесли большую пользу стране, если бы бесславно погибли зимой 42-го? Тем более, тогда советская армия ещё наносила удары, ещё наступала вперёд. Кризис начался весной-летом, но если вы дочитали журнал боевых действий, то должны знать, что именно тогда наше участие в партизанской войне достигло своего пика.

19 апреля 1942 года

Воинский эшелон начинает набирать скорость только на переезде. Вот бы его под откос пустить! Эх, ладно, надеюсь, наша «добыча» будет не хуже.

Операция по захвату переезда и уничтожению его гарнизона тщательно спланирована и обговорена до мелочей. А вот потом, в случае её успеха, начнётся голая импровизация. Очень рискованно. Но именно так нас в своё время учили действовать немецкие инструкторы: дерзко, быстро, используя любые доступные возможности и импровизируя на ходу.

– Ну что парни, готовы? Всё помните?

– Так точно.

– А должны были сказать «яволь».

– Яволь, герр оберштурмфюрер!

– Гут гемахт.

На мне трофейная офицерская форма с эсэсовскими знаками различия, соответствующими войсковому старшему лейтенанту, на бойцах – унтер-офицерская. Прохора мы «повысили» до обершарфюрера (фельдфебеля), а Пашку до штурммана (ефрейтора). Комплекты сшили из захваченной в поезде формы и знаков различия, снятых с людей Дирлевангера.

Сердце колотится бешено, но в то же время походка становится легче и гибче, волна адреналина и азарта наполняет движения, а не сковывает их. На секунду чувствую себя хищником, предвкушающим сладкую добычу.

Впрочем, если себя и своих людей я условно мог бы сравнить с волком, то немецкий гарнизон тянет на матёрого секача.

Переезд с обеих сторон прикрывают по два пулемётных гнезда, к которым ведут траншеи, соединяющие блиндажи и окопы полного профиля. Впереди натянута колючая проволока, висит предупреждающий знак: «мины». Отдельный ход сообщений ведёт к артиллерийской позиции, где в удобном капонире замаскирована трофейная «сорокапятка». Видно, германский командир – мужик хозяйственный, раз держит противотанковую пушку в глубоком тылу.

То же самое можно сказать про трофейный ДШК с противоположной стороны переезда. И ведь не подкопаешься: на советский крупнокалиберный пулемёт установлен зенитный прицел. Как же можно оставить столь важный железнодорожный объект без зенитного прикрытия!

По ту сторону путей расположился миномётный расчёт, со штатной 50-мм «трубой». Зато командирский блиндаж с радистом находится недалеко от орудия.

Немчики на переезде состоят в охранных частях, это не матёрые бойцы, сражающиеся на фронте. Впрочем, наличие опытных ветеранов исключать нельзя. И всё-таки безмятежная служба в глубоком тылу, да ещё совсем рядом с польской границей расслабляет даже прусских служак. Пока я наблюдал за гарнизоном, обратил внимание, что бойцы в первую очередь показывают служебное рвение. К примеру, пулемётчики занимают свои штатные места только при наличии движения через переезд, так же как и дежурные у шлагбаумов. Одно отделение регулярно отдыхает в блиндажах.

Правда, немчики засуетились, увидев на дороге, ведущей из леса, офицера в сопровождении двух автоматчиков. Но показательная готовность нести службу и готовность к бою – это далеко не одно и то же.

Расстояние до переезда неумолимо сокращается.

– Готт мит унс. – негромко произношу я своим ребятам. Прохор и Паша, единственные в группе внешне подходящие на роль «арийцев», понимают мои слова и отвечают незаметными кивками. Не зря же учил своих бойцов немецкому.

«Бог с нами, ребята», – произношу я уже мысленно.

25 метров до переезда. Дежурные вытягиваются по струнке, командир, пятидесятилетний гауптман (видимо, вызвали из запаса старого служаку), выходит встречать вперёд. Ну конечно, целый оберштамфюрер СС! Что-то мне эта ситуация напоминает…

– Айне, цвай, драй, фир, – начинают негромкий отсчёт. Мои бойцы плавно смещаются за спину. Скрип свинчивающихся с «колотушек» колпачков практически не слышен.

10 метров. Запускаю левую руку за спину.

– Гер гауптман, разве вы не слышали стрельбу в лесу? Вы вызвали подкрепление?

– Гер оберштамфюрер, я не совсем понимаю…

Договорить он не успел. «Люгер» в левой руке извергает четыре пули. «Вальтер», мгновенно выхваченный тренированным движением правой, стреляет трижды. Огонь веду с 4-х метров, так что промахиваюсь всего один раз. Шесть мёртвых тел падают на землю у шлагбаума.