Виктор Рябов - Символы тьмы

– Я привез вам игры.

– Показывай… – сказал Смех.

Парень начал доставать из сумки пластиковые упаковки.

– Это все, что вы заказывали… – сказал он, положив Смехом заказанные игры.

Смех равнодушно посмотрел на яркие, броские этикетки, которые призывали его как можно скорее взять из футляра игру и начинать играть.

– Это не то, что я заказывал, – сказал он спокойно. – Не те игры.

– Как не те? – удивился миловидный паренек и торопливо полез в сумку на плече. – У меня накладная. Вот, смотрите, здесь все написано…

– Ты не виноват. Они что-то напутали, когда принимали заказ. Поехали в офис, обменяем игры, – сказал Смех и направился к выходу.

– А кто мне заплатит за то, что я привез эти игры?

– Не волнуйся… – сказал Смех, достал из кармана крупную купюру и показал пареньку. – Получишь, когда я обменяю игры.

Паренек улыбнулся и пошел следом за ним. На улице он проводил Смеха к машине. Смех сел в «Элегию», взялся за руль, и машина завелась.

– Вас все равно не пустят в офис, – сказал паренек, оставаясь стоять около машины.

– Кто не пустит? – спросил Смех, предполагавший пройти в офис вместе с курьером.

– Охранник. Он сидит при входе.

– Ваш офис на первом этаже? – спросил Смех, обдумывая, как ему действовать.

– На втором, – с добродушной улыбкой ответил курьер.

– На втором этаже влево или вправо? – спросил Смех.

– Прямо. Там еще один охранник, – засмеялся паренек. – Вам туда не пройти. Два дня ходить будете возле – никто не пустит. Я могу вам сам поменять, – предложил паренек.

– Товарообмен я совершу без посредников, чтобы избежать ненужной путаницы и неразберихи, – сказал Смех и, представляя то, что он намерен сделать, внутренне рассмеялся.

–

Езжайте за мной, – сказал паренек.

Он подошел к мотоциклу, стоявшему у входа в ресторан и надел шлем. Через секунду мотоцикл с рычанием рванул с места. Смех двигался следом, удерживая мотоциклиста в экране лобового стекла. Курьер затормозил у пятиэтажного здания.

– Здесь… – сказал сам себе Смех, прочитав на табличке название улицы, и нажал на тормоз. – Адрес правильный.

Смех выпустил из рук руль – мотор заглох. Он вышел из «Элегии», отдал обещанную купюру парню и сказал категорично:

– Теперь уходи…

– Почему? – спросил паренек. – Я пойду с вами.

Смех поправил галстук, темные очки на лице и энергично направился к входу. Он чувствовал себя заряженным пистолетом или крупнокалиберным пулеметом. Остановить его мог только огневой залп ракетной установки. Смех миновал охранника словно ветер, и так быстро, что у того слетела на пол фуражка, которую он бросился ловить двумя руками, словно мальчик бабочку. Когда он ее поймал двумя руками на полу, Смех уже был на втором этаже.

– Туда нельзя… – ему вслед крикнуть охранник, надевая слетевшую фуражку.

На втором этаже дорогу в холл ему преградил другой охранник. Весь такой накаченный и напряженный, как презерватив в деле, и с видом – фиг прорвешься. Смех сделал одно отвлекающее движение и одно едва заметное воздействие. Тот сразу остался лежать на полу, как использованная раз и навсегда резинка, которую следовало выбросить в мусорный бачок. Будучи в душе интеллигентом, Смех вытер об охранника ноги и вошел в офис. В холле он увидел двоих непрезентабельного вида мужчин. Один сразу бросился на него. И, получив «резонансного», беспорядочно задвигал руками, будто тонул в открытом океане. Но воды вокруг не было, поэтому он тут же упал на пол. Другой со шрамом кинулся на него с боковым ударом, держа в руке нож. Смех увернулся и сильно дернул за руку с ножом вниз. Тот спикировал в пол, словно сбитый самолет. Нож воткнулся в пол, и тот сам ударился башкой о паркет с характерным звуком.

– Вот это да!.. Как это?.. – услышал Смех сзади и обернулся.

За спиной у него стоял курьер, растерянный глазастый паренек. Эдакий Малыш-Глупыш. В отличии о тех, что лежали, этот еще свой срок не тянул.

– Тебе чего? – спросил его недовольно Смех. – Я тебе сказал, уходи. Иди отсюда…

– В одиннадцатом игры обменивают, – сказал курьер.

– Где сидит Краснов?.. – перебил его Смех.

– Он в тринадцатом… – ответил тут же Малыш-Глупыш.

Смех направился в тринадцатый. Но ему на встречу вышел внушительный человек, который появился на шум, чтобы разобраться с происходящим. «Могучий качок, – отметил про себя Смех. – Не иначе хорошо кушает. Лицо слишком перекачено хорошей белковой пищей. И шея, и плечи, и щеки очень накаченные. Глаза утопают в излишествах. Живот, как у штангиста, беременного своей силой. На шее золотая цепь толщиной с палец, ширинка расстегнута и на лице пренебрежительное выражение: «Я всех имел, имею и буду иметь».