Сергей Самаров - Бородатая банда

Водитель нашего «уазика» хорошо помнил дорогу, по которой ехал меньше суток назад. И потому не плутал, сразу привез нас к нужному месту, и привез вовремя. Ворота распахнулись, часовой у ворот подошел к дверце, поздоровался и показал мне рукой на белый вертолет с красным крестом на боку — известный всем санитарный знак.

Отправив машину назад, мы пешком пошли к вертолету. Пилот находился в кабине, ждал нас. Он сначала включил свет в кабине и в салоне, потом раскрыл дверцу слева [30] В вертолете, которым управляет один человек, пилот обычно сидит с правой стороны или по центру, в отличие от самолета и автомобиля. от себя. Я забрался внутрь и только после этого открыл замок большой сдвижной боковой двери, через которую в салон забрались мои солдаты. Сержанту Корнелазову, идущему последним, под общий смех пришлось укладываться на носилки, поскольку сидячего места ему не досталось.

— Все в сборе, — констатировал пилот. — Летим, доктор?

Как меня только в этой жизни не называли, но вот «доктором» обозвали впервые. В шутку, конечно. Но я ответил вполне серьезно:

— Летим, товарищ санитар этого дурдома. Куда лететь, надеюсь, знаешь?

— Мискинджа?

— Так точно.

— Вчера только туда летал. Врача по вызову отвозил. Ишак мальчика лягнул, сложный перелом ноги. Пришлось в кость спицу вставлять, чтобы растяжку сделать. Меня использовали как слесаря. Дрель крутил медицинскую.

Пилот оказался разговорчивым. Он еще много чего поведал медицинского, потом перешел на дела, что происходили давно и не на Кавказе, а на Дальнем Востоке, где он тоже работал в санитарной авиации.

Но я его уже не слушал. Я вытащил свой планшетник и стал изучать и запоминать карту окрестностей аула, в который мы летели, а потом и планкарту самого аула. Показал монитор с красной точкой места посадки пилоту. Он кивнул и показал на свой монитор, торчащий из передней панели над гнездами вентиляции и обогрева. В вертолете были гнезда, внешне похожие на «мерседесовские». Впрочем, в мониторе бортового компьютера карта была слишком мелкой, чтобы что-то определить по ней точно. Но я предполагал, что монитор бортового компьютера умеет карту масштабировать не хуже моего планшетника.

Лететь нам было намного дольше, чем мне накануне. Полет проходил быстро и на большой высоте, следовательно, по прямой линии. Темнота пилота не смущала. Вертолет у него был современный, с хорошим навигационным оборудованием и видел любое препятствие издалека. Вертолет иностранного производителя.

Наши военные вертолеты не уступают военным вертолетам потенциальных противников из стран НАТО, а кое в чем и превосходят их. Особенно это касается тяжелых вертолетов. Наш вертолет, видимо, относился к классу легких вертолетов иностранного производителя. По крайней мере, надписи рядом с некоторыми приборами были нанесены по-английски и дублировались на французском языке. На наших вертолетах надписи делаются по-русски и только иногда дублируются на английском.

Спрашивать пилота о «национальности» его машины я не стал, чтобы не нарываться на очередной словесный поток. Мое почти угрюмое молчание заставляло его внимательнее следить за приборами и за тем, что происходит за фонарем кабины. Хотя там пока ничего не происходило.

Там была ночь, и только мохнатые звезды висели совсем близко — рукой хотелось достать. Они и в горах-то, кажется, висят, как яблоки над головой. А тут мы летели над горами, то есть к звездам совсем близко. Да еще в вертолете с большим остеклением, в отличие от привычных военных. При взгляде на звезды невольно вспоминался боевой слоган спецназа ГРУ, висящий в каждой казарме: «Выше нас только звезды». Луны же в эту ночь почему-то вообще видно не было. Иначе она в такую ясную ночь хорошо подсвечивала бы горы под нами.

Пилот нашел новую тему для разговора:

— Под нами река Самур. Как полетим? Будем петлять над руслом или напрямую через горы? — спросил он, предлагая мне выбор. — Напрямую выиграем около десяти минут. Река в этих местах сильно петляет, каждую горку и возвышенность огибает. Скорость там придется держать минимальную, чтобы успеть среагировать на повороты.

— Где нас легче заметить? — Я смотрел на ситуацию только с точки зрения скрытности нашего прилета.

— Поверху звук во все стороны распределяется. И потому не такой громкий. Над рекой он усиливается ущельями. Эхо иногда любит прогуляться. И вообще по воде звуки далеко разносятся. Мне кажется, что над горами, что над рекой, — равнозначно. Я лично большой разницы не вижу.