Сергей Самаров - Бородатая банда

А потом, на дороге, тоже нельзя было оставить без внимания такую большую, сильную, хорошо вооруженную банду. Эта банда могла уже и без имама Гаджимагомедова провести собственную акцию. Хотя бы, пожелав отомстить за убитого имама. Тогда внутренняя война бандитов перенеслась бы в какой-нибудь город или крупный населенный пункт, и погибнуть в такой войне могли множество ни в чем не повинных людей.

Любая банда подлежит разоружению или уничтожению. Требовать от бандитов разоружения, когда они первыми открыли огонь, было бессмысленно. Оставалось только одно — уничтожить их, что и было сделано вполне профессионально и без потерь среди посторонних.

Все это я обдумывал по дороге к штабу, но не успокаивая собственную совесть и не подыскивая себе оправдательные доводы, которые можно было предъявить командованию. Я просто хотел разобраться в правомерности своих действий, хотел сам понять и осмыслить собственную вину, которой официально вроде бы и не было, но которая мешала мне чувствовать себя так же уверенно, как я чувствовал себя до этой операции.

— Покрышкин у себя? — спросил я дежурного по штабу, сидящего за стойкой перед монитором и, как обычно, гоняющего шарики в компьютерной игре «Линии», то есть убивая время обычным для всех дежурных способом.

— У себя. Тебя сегодня еще не искал… — недовольно буркнул дежурный, отрывая взгляд от монитора.

Сразу за стойкой дежурного я свернул в коридор направо. И через несколько шагов постучал в дверь кабинета начальника штаба. Разрешение войти прозвучало только после повторного стука. Я вошел, майор убирал в чехол трубку мобильного телефона. Выглядел радостно, улыбался широко.

— Жена звонила. Внучка у меня родилась! — радостно сообщил майор, оправдывая свое замешательство. — Как у имама Гаджимагомедова. У того старшая замужняя дочь позавчера родила имаму внука. А мне моя внучку подарила…

— Поздравляю, товарищ майор. А где у имама дочь? — спросил я, не понимая такого сравнения и пытаясь выяснить, имеет ли оно отношение к гибели всей остальной семьи Гаджимагомедова.

— Живет в Азербайджане. Но рожала в Турции. В специальной клинике. Роды обещали быть трудными, и муж ее туда отправил.

Мне, признаться, несмотря на радостное состояние начальника штаба, стало как-то не по себе от такого сообщения. Только-только молодая женщина родила и почти сразу же стала сиротой. Было в этом что-то неприятное, что подтверждало мою вину. Хорошо, что у меня и дочь, и сын еще малолетние, и внуков мне еще ждать долго. Иначе возникла бы еще одна аналогия. А там и до депрессивного состояния недалеко. В результате, насколько мне известно, развивается биполярное психическое состояние, которое еще никого не доводило до добра. Пока же мне грозило только одно депрессивное состояние. Когда одно — это легче. И с моей устойчивой психикой выдержать депрессию я в состоянии.

В разных обстоятельствах это уже происходило, но всегда я усилием воли брал себя в руки и внешне легко возвращался к нормальной жизни. Правда, никогда вопрос не стоял о жизни и смерти посторонних людей, тем более детей и женщины. Думать об этом тяжело, а не думать невозможно. Значит, следует искать аргументы, способные меня успокоить и вернуть в нормальное боевое состояние. И я вдруг понял, что именно за этими аргументами я и пришел к начальнику штаба. Пришел спросить о новостях. Какие это могут быть новости, майор Покрышкин понимает не хуже меня.

Сам он выглядел довольным. У него праздник. Но для меня этот праздник стал лишним напоминанием о том, что произошло минувшей ночью. Ведь еще и суток не прошло с момента обстрела из гранатомета дома имама Гаджимагомедова.

— Что нос повесил? — заметил мое состояние майор Покрышкин.

— Не вижу причин его задирать, — просто ответил я.

— Ах да, ты же еще не в курсе…

— Не в курсе чего?

— Того, что должно было произойти завтра. Что у нас завтра?

— Завтра — суббота, — ответил я.

— Вот-вот. Именно — суббота. А что такое для евреев суббота? Знаешь?

— То же самое, что для православных — воскресенье, а для мусульман — пятница. Хорошо быть экуменистом, три дня подряд праздновать.

— А разве экуменизм касается евреев и мусульман? — спросил майор. — С училища помню занятия по научному атеизму. Тогда нам говорили, что экуменизм — это общение всех христианских течений. Только общение.

— Вас, товарищ майор, учили по старым советским программам. А нас уже по новым российским, более продвинутым в соответствии со временем. Так, нас уже учили, товарищ майор, что экуменизм имеет три значения. Первое, про которое вы говорите, второе — это слияние всех христианских вероучений в единое, а третье — слияние вообще всех религий мира в единую, которая называется, если мне память не изменяет, синкретизм. И в последние годы экуменизм рассматривается как раз в последнем варианте. Вот только я расстраиваюсь, что не знаю, когда священный день у буддистов, а то бы вдруг четыре дня подряд праздники были…