Сергей Самаров - Стеклянная ловушка

— Тоже дело. А потом?

— А потом дождемся взрыва, включим «глушилку» и сразу побежим к своим на помощь. А дальше — что получится. Тебя буду в курсе дела держать.

— Поверху побежите, надеюсь?

— Внизу уже проход будет взорван. Только поверху и получится.

— Я почему-то думал, что ты до взрыва там пробежать желаешь?

— А какой в этом смысл? — подтвердил я то, что говорил майору Жандармову. — Просто смысла не вижу лишний раз рисковать жизнью своих солдат. Да и моя личная жизнь для меня тоже чего-то стоит. Вопрос только в том, ждать взрыва у входа или сразу отправляться? Я бы предпочел сразу, но опасаюсь, что еще пара разведчиков появится.

— Это едва ли. Не так много у бандитов людей, чтобы еще пару на верную смерть посылать. Думаю, можешь заранее в пробежку отправиться.

— Наверное, так и сделаю, только сначала с первой парой разберусь, — сказал я, на четвереньках выбираясь из прохода. — Попробую живьем захватить. Но это только в том случае, если они дагестанцы. Если уйгуры, то имеют полное законное право русским языком не владеть. А у меня во взводе полиглотов нет. И сам я тоже уйгурский не знаю, как, впрочем, и китайский. Ладно. Не буду тебе мешать. Конец связи…

— Да, мне уже стену за поворотом видно. Сейчас ввяжусь в бой. Конец связи…

Бойцы слышали мои слова о возможности захвата пленников живьем, приняли это как приказ и потому отставили автоматы и приготовились к рукопашной атаке.

Хотя в Дагестане и существует поговорка, что здесь каждый мальчик рождается с разрядом по борьбе, практика говорит, что это не совсем так. А если и так, то разряд по борьбе не дает тех навыков рукопашного боя, что получают солдаты спецназа ГРУ на своих занятиях. И уж тем более разряд по борьбе не учит человека прятаться.

Сначала из выхода показался автоматный ствол. И даже не автоматный, а ствол автоматической винтовки М-16, которая по нашим, российским параметрам тоже является автоматом, как автомат Калашникова по американским параметрам является автоматической винтовкой. Хотя у американцев вообще нет такой классификации, как автомат. У них за автоматической винтовкой следует пистолет-пулемет, какими бы патронами он ни стрелял. А у нас пистолет-пулемет — это оружие, стреляющее пистолетными патронами.

Бандитский ствол «посмотрел» по сторонам, мало что увидел своим единственным черным глазом. После этого только вылез один бандит, тоже, как ствол, по сторонам глянул коротко, обратил внимание на истоптанный перед выходом снег, зачем-то потрогал след солдатского берца пальцем, потом сказал что-то через плечо на незнакомом языке. Решил, видимо, посоветоваться с напарником.

Тот тоже выбрался. Оба они были в тюбетейках, которые явно не подходили к зиме. Уши, наверное, в трубочку ночами сворачивались и у того, и у другого. Здесь все-таки не Сирия.

Никто из боевиков не посмотрел наверх, где за их действиями наблюдали три солдата и я. Когда второй выбрался, я дал отмашку, посылая солдат вперед и вниз. Для атаки следовало только подпрыгнуть и приземлиться каблуками на чужие тюбетейки.

Первому из бандитов этого сразу хватило для «отключки». Второй упал лицом вниз и успел дать одиночный выстрел в земляную стену ямы, из которой уходил под землю тоннель. Дополнительный удар, теперь уже в челюсть жестким носком берца, сопровождался громким хрустом. При переломе челюсти от такого удара люди обычно теряют сознание. Этот уйгур оказался человеком с чугунными мозгами, до него не сразу дошло, что его бьют, он даже попробовал голову руками закрыть и закричать что-то на своем языке.

Я понял, что с уйгурами договориться не получится из-за незнания ими русского языка и моего незнания китайского и уйгурского, и потому дал ему в шею короткую очередь в два патрона — это самые длинные очереди, которые я себе обычно позволяю. Потом такой же очередью прикончил первого. Но первый даже лязганья затвора не слышал. Умер, не приходя в сознание, после удара каблуком по затылку.

— Уйгуры… — объяснил я солдатам свои действия. Расшифровки этого определения не требовалось. Солдаты слышали мой разговор с командиром пятого взвода. А тут и сам Вениамин объявился на связи, переспросив:

— Уйгуры? Оба?

— Они самые. Оба.

— Пристрелили?

Мои автоматные очереди, видимо, были Простолюдинову не слышны, потому что стрелял я, не поднимая приклад к плечу, следовательно, звук выстрела скрадывал глушитель, а затвор находился от микрофона далеко.