Виктор Далёкий - Полиагент. Книга 3

– Я тоже не знаю и не хочу знать, – сказал Смех, взял из его рук телеграмму и бросил в костер.

Вечер с Соитией был, как всегда, прекрасен.

Через несколько дней утром Смех проснулся, когда свет над ним уже включился, и солнце оторвалось от горизонта. Он лежал, покачиваясь в гамаке, и в этот момент услышал шорох. Кто-то продвигался по зарослям и ломал ветки. Его никто не мог и не должен был потревожить. Он ни разу не стукнул в дерево колотушкой. Кто мог осмелиться нарушить его покой. Может быть, это большая обезьяна пришла доесть его ужин? Иногда она появлялась здесь и чавкала у кострища, доедая остатки плодов. Смех отклонился в сторону, перегнулся через край гамака и взял с земли камень. Он не стал ждать, когда незваное животное выскочит на его поляну и точно, расчетливо метнул в шевелящиеся кусты камень. В кустах что-то охнуло и упало. Из того же места выскочил Хиджа. Он что-то бормотал и, бурно, испуганно жестикулируя, показывал на кусты и на Смеха.

– Что? – спросил его Смех. – Что случилось?

– Я говорил, что не нужно ходить к Человеку Огня без разрешения… Я говорил ему… Я говорил, что он может рассердиться… – тараторил абориген.

За Хиджой из кустов появился человек, прикрывающий лоб рукой. Смех пригляделся к незваному гостю и не узнал пришельца. Когда человек, прикрывая лоб рукой, подошел, Смех начал узнавать его, разглядывая знакомые черты.

– Вот как ты меня встречаешь? – спросил шеф, держась рукой за лоб.

Смех промолчал.

– Ты мне нужен. Собирайся. Мы улетаем.

Смех лежал в гамаке и не шевелился. Он не понимал, что говорит ему этот человек, появившийся из другой жизни. Он слышал слова, которые тот говорил, но не понимал их смысла. Точнее все его сознание их отвергало и не хотело понимать.

– Что ты лежишь? Поднимайся. Нам надо лететь.

«На какой птице он отсюда собирается улететь, – подумал Смех отстранено. – Летать могут только птицы».

– Нас у гостиницы ждет вертолет, – сказал шеф, подслушав его мысли. – Собирайся…

Смех осмотрелся. Ему нечего было собирать. Он не мог взять с собой это море и это небо, Хиджу, Соитию и Понию. Он не мог забрать с собой этот остров.

– Ты меня понимаешь или нет? – спросил шеф.

Смех молчал.

– Он что потерял слух и дар речи? – спросил шеф, поворачиваясь к аборигену.

Хиджа беспомощно пожал плечами.

Шеф вплотную подошел к Смеху и заглянул ему в глаза.

– Ты меня понимаешь? – снова спросил шеф, потрогал покраснение на своем лбу и подумал: «Черт, шишка будет».

«Уже есть», – подумал Смех, услышав мысли шефа и, рассматривая покраснение на его лбу.

– У нас нет времени, – сказал шеф, вглядываясь в глаза Смеха. – Поднимайся. Почему ты молчишь? Я требую, чтобы ты со мной разговаривал.

– У меня по расписанию завтрак, – сказал Смех. – Хотите яичко? Это яичко местной разновидности куклика. Очень вкусное.

– К черту яйца! Позавтракаем в самолете. Поднимайся. Надеюсь, ты ходить не разучился? Бородой вон какой зарос. И повис между деревьев, как леший.

Смех потрогал недельную небритость, поднялся на ноги и еще раз осмотрелся. Ему казалось, что он все-таки отсюда что-то должен забрать. Но никак не мог понять, что именно. Из кустов вышли Пония и Соития.

– Пошли, – сказал шеф и, посмотрев на красавицу Соитию, сказал Смеху. – Попрощайся с дядями и тетями.

Смех молчал.

Шеф посмотрел на Соитию, залюбовался ей и, приходя в себя, почесал шишку на лбу.

– Да, – сказал он, по-мужски понимая Смеха, и снова посмотрел на Соитию. – Ехать надо. Ты здесь и так, я вижу, хорошо отдохнул… Еще немного и совсем бы аборигеном стал.

Смех подошел к дереву, взял колотушку и стукнул ей по дереву четыре раза. Это означало, что он покидает эти места. Хиджа, Пония и Соития встали в ряд, совершая прощальный обряд. Они смотрели на Смеха и что-то ему говорили своими открытыми для общения сердцами. А может быть, они читали молитву прощания с ним на своем языке.

Самолет на взлете начинал штопать пространство между двумя стихиями: небом и землей. Он иголкой проколол край неба и потянулся ввысь.

Смех, побритый и коротко стриженный, сидел в салоне улетающего лайнера, смотрел в иллюминатор и думал о том, чего он лишился.

Шеф всю дорогу из джунглей обратно в гостиницу хмурился и пытался рассказать Смеху о новом задании. Смех чувствовал, что застрял в этом райском месте и сейчас далеко от работы даже в мыслях. Когда шеф собирался ему что-то сказать, Смех равнодушно смотрел мимо него рассеянным взглядом.