Александр Тамоников - Судьба офицера

— Я!

Заскрипел в скважине ключ. Дверь открылась. Дернув ее на себя, капитан, оттолкнув Мамихина, вошел в каптерку, бросив вещмешок на пол так, что бутылки, находившиеся в нем, разбились. Появление капитана явилось полной неожиданностью для старослужащих. Стоценко только и смог проговорить, утвердительно-недоуменно:

— Ротный!

Слева в углу над опустившимся по стене курсантом Шевченко стоял Гуревич с поднятыми на уровне груди кулаками, обмотанными резиновым бинтом. Шевченко же потерял сознание. Капитан коротко, без замаха, въехал молодому боксеру левой ногой в промежность. Гуревич, охнув и схватившись за яйца, опустился на пол, рядом с поверженным им беззащитным солдатом. Следующий удар пришелся по столу. Он опрокинулся вместе с восседавшим за ним Стоценко. Мамихин, ничего не соображая от принятой приличной дозы спиртного, решил сбоку ударить ротного. Но получил сам резаный удар в солнечное сплетение. Переломившись пополам, пьяный сержант отлетел в угол, не слабо стукнувшись затылком о стойку вешалки для шинелей. Перед Запреловым остался виновник торжества и избиения молодого солдата, грубо нарушивший Устав, дежурный по роте сержант Доброхлебов. Он выглядел наименее пьяным, но в его взгляде была затаенная угроза. Капитан процедил:

— Ну что? Решил праздник себе устроить? Гладиаторский бой организовать? Избить молодого и беззащитного, слабого солдата? Кулаками Гуревича? А сам-то что? Или не тот противник? Так вот, перед тобой я, может, попробуешь свалить меня?

Доброхлебов отступил на шаг назад, предупредив:

— Не подходи, капитан! У меня штык-нож! Если что, вспорю, как консервную банку!

— Да ты что? А сможешь?

Сержант закричал:

— Блядью буду, смогу! Не подходи, шакал!

Но Запрелов пошел на сержанта, глядя ему прямо в глаза. Доброхлебов выхватил из ножен штык-нож, выставив его перед собой, что не остановило командира роты. Сержант должен дернуться, сделать выпад или отмашку. И он сделал выпад вперед, с криком бросившись на капитана. Запрелов легко отбил вооруженную руку и нанес Доброхлебову щадящий удар в горло, под кадык. Не рассчитай капитан силы, и сержант свалился бы замертво. Но офицер спецназа имел богатую практику рукопашного боя. А посему дежурный по роте лишь потерял сознание. Правда, надолго!

В это время по казарме застучали шаги сапог. И вскоре в каптерку вошли Чупанов с капитаном Яковлевым, командиром третьей учебной роты, дежурным по батальону. Запрелов же нагнулся над избитым Шевченко. Тот дышал спокойно, но было ясно, что находится молодой солдат в болевом шоке, из которого его следовало быстрее выводить.

Артем, увидев погром, удивленно спросил:

— Что здесь произошло, Илья?

Запрелов кратко объяснил, приказав заместителю:

— Срочно вызывай дежурную бригаду из санчасти и резервную группу караула!

Чупанов метнулся к ружкомнате, у дверей которой на тумбочке стоял телефон внутригарнизонной связи.

Илья повернулся к Яковлеву:

— Найди, Леня, в отсеке второго взвода лейтенанта Городина. Он там на койке отдыхает! И тащи-ка этого ублюдка сюда! Хоть волоком. Дневальные помогут.

— Надо бы комбата вызвать!

— Вызывай, тебе по обязанностям это положено. Да и замполита части, Манерина, пригласить не забудь. Давай, Лень! А я попытаюсь привести в чувство Шевченко.

Командир третьей роты, взглянув на избитого солдата, спросил:

— Этого пьяные козлы сделали?

— Этого, этого! Ну, чего ты стоишь? Иди!

— Пошел!

Из-за опрокинутого стола показалась испуганная и протрезвевшая голова старшины роты. Его перекошенная от страха физиономия прошептала:

— Я не хотел, товарищ капитан! Честное… честное слово! Это все Доброхлебов. А раньше лейтенант Городин с капитаном Русановым затеяли. Вернее… пьянку начали. Что я мог сделать?

Капитан приказал:

— А ну вылазь оттуда! И прямо сейчас на стандартном листе опишешь все, что касается пьянки, особо указав на роль в ней офицеров Русанова и Городина.

— Сделаю, товарищ капитан! Только, это… вы уж меня… не того… ладно?

— Ладно! Вылазь и дуй в канцелярию. Там на столе и бумага, и ручка. Закроешься перед тем, как писать, и шторы светомаскировки опустишь. Откроешь канцелярию только по моему личному приказу! Учти это! Даже если комбат будет требовать тебя выйти, молчи. Только по моему приказу. Тогда сумеешь избежать крупных неприятностей! Это обещаю! Все понял?

— Один вопрос можно?

— Ну?

— В одном экземпляре объяснительную записку писать?