Александр Тамоников - Секретный агент

– Ясно! Молодец! Продолжай наблюдение. Кстати, у мусорных контейнеров продолжает стоять «шаха»?

– Угу. На месте.

– Хорошо! Работай!

Грот, получив неожиданное для него сообщение, тут же вызвал по телефону Слепцова.

– Слепой? Привет!

– Привет, Грот!

– Быстро в тачку и мухой к супермаркету. В проезд между домами не въезжай. Поставь машину на стоянку, сам же войди во двор, но незаметно, под видом бомжа, собирающего бутылки, присядь где-нибудь в кустах, якобы пожрать, для чего возьми с собой пару бутербродов, и смотри за подъездом известного тебе дома.

Слепцов спросил:

– А что за дела?

– К клиентам гость прибыл! Да поторопись, он не должен уйти до твоего прибытия!

– Тогда, может, Илью к работе подключить?

– Нет! Делай дела сам! Как прибудешь во двор дома, свяжись с Пирогом, он сейчас пасет двенадцатиэтажку. От него узнаешь, в квартире еще гость или уже ушел. Давай бегом, Слепой. Через десять минут жду доклада, что ты на месте. Отбой!

Слепцов, отключив трубку и сказав несколько ласковых слов в адрес Грота, тем не менее быстро собрался и покинул квартиру. На связь с Пирогом вышел уже через семь минут:

– Пирог?

– Да?

– Слепой! Гость на месте?

Наблюдатель подтвердил:

– На месте! Из хаты никто не выходил, как никто в нее, кроме пожилого мужика, и не входил.

– Хорошо! Как выйдет, сообщи мне.

– Лады!

Слепцов переключился на Грота:

– Володя? Слепой! Я на месте!

– С Пирогом базарил?

– Естественно! Гость в хате!

– Занимай позицию и следи за подъездом! Как гость выйдет, следи за ним. Сядет в тачку, сопровождай на своей, куда бы он ни поехал.

– Даже в Москву?

– Даже в Гондурас!

Слепцов усмехнулся:

– Как скажешь!

– Давай! О начале слежки дополнительный доклад мне!

– Это уж как выйдет.

Грот повысил голос:

– Не как выйдет, Костя, а немедленный доклад. Или тебе что-то неясно?

– Все мне ясно! Вот только голос, Грот, повышать не следует! Не со своими ребятишками базаришь. Отбой… шеф!

Услышав звонок и убедившись через объемный «глазок» бронированной двери квартиры, что прибыл некто иной, как сам Потапов, Андрей открыл дверь, пропустил генерала в прихожую:

– Прошу, Николай Викторович!

– Благодарю! Маргарита Владимировна отдыхает?

– Да.

– Хорошо! Где устроимся?

Андрей улыбнулся:

– Это зависит от цели и времени вашего визита.

– Тогда лучше на кухне. Кофе, надеюсь, приготовил?

– Как было заказано, генерал!

Сургин с Потаповым прошли на кухню. Андрей поставил перед начальником чашку крепкого, ароматного напитка.

Потапов сделал несколько глотков. Поинтересовался:

– Как наш свидетель?

Майор пожал плечами:

– Нормально!

– Ты с ней уже как муж с женой? Или как любовник с любовницей?

– А какая разница, Николай Викторович? Любовник тоже от слова любовь!

– Ты прав, но перейдем к делу! Я вынужден оторвать тебя от Маргариты Новиковой!

Сургин удивленно взглянул на генерала:

– Сегодня только десятое августа… или… время суда перенесли?

– Нет! И Риту забирать отсюда я не собираюсь. Тут другая ситуация. В Москве объявился Хатани!

Андрей еще более удивился:

– Хатани? Кровавый шакал из бывшего окружения Хикмата?

– Он самый!

Майор задумчиво произнес:

– Вот оно что.

Хатани во время войны в Афганистане зарекомендовал себя одним из самых жестоких полевых командиров. На своем кровавом счету Хатани имел сотни загубленных жизней советских военнослужащих. И ладно, если бы бандит уничтожал врага на поле боя. Но Хатани творил беспредел в Пакистане, в лагерях пленных. Тем военнослужащим, которые отказывались сотрудничать с ним, приходилось умирать смертью страшной, лютой. Их живыми сажали на колья, отрубали руки и ноги и бросали на съедение орде злобных псов, которых Хатани держал в специальном вольере своих владений именно для этих целей. Для дикаря являлось забавой лично вырывать пленным языки, выжигать глаза, отрезать уши. Но особое удовольствие этот дьявол во плоти получал, оскопляя беспомощных, в большинстве своем, раненых солдат и офицеров. Хатани вырезал их половые органы, которые затем заталкивал во вспоротые животы вместо выброшенных в сторону кишок, наслаждаясь мучениями несчастных. Так не поступали даже фашисты.

Ахмад шах Масуд, узнав о зверствах своего «соратника» по борьбе с «неверными», лично хотел пристрелить Хатани, но не смог. Что-то там у Масуда сорвалось. Затем, где-то в середине восьмидесятых годов, в одном из лагерей, подконтрольных Хатани, вспыхнул мятеж пленных. Не тот, о котором впоследствии писали газеты и о котором узнал весь мир. Другой, так и оставшийся в истории афганской войны известным лишь весьма узкому кругу лиц. Пленные решили бежать в горы, и об этом узнал Хатани. Главарь бандитов не мешал узникам готовить побег. Напротив, он полностью контролировал эту подготовку, с нетерпением ожидая начала действий «гяуров», уже решив, каким станет наказание за своеволие. Не знали наши ребята, что среди них завелся предатель, который ради сохранения собственной жизни решил сдать врагу боевых товарищей. Когда к побегу все было готово, лагерь замер в ожидании скорых событий. И Хатани поторопил их. Он с основным отрядом имитировал уход с базы, тем самым спровоцировав советских военнослужащих к началу акции. Но уйти пленным не удалось. Их, количеством в сорок три человека, окружили на луговине предгорья. Появился Хатани. Он приказал завести несостоявшихся беглецов в деревянный барак. В нем всех заживо и сожгли.