Александр Бушков - Волк прыгнул

Справа тянулся высоченный бетонный забор шарикоподшипникового завода, за которым угрюмо громоздились корпуса. Крайняя из трех высоченных труб, правая, довольно-таки энергично дымила серым — завод работал, иногда прихватывая и выходные, никто в этом идиллическом захолустье не додумался растащить его по ваучерам, а если в чьей-то хитромудрой голове и бродили такие мысли, реализовать их не удалось.

Слева тянулись грязно-кремовые двухэтажки из штукатуренного кирпича, судя по виду, возведенные в одно время с заводом, в те времена, когда Берия уже потерял доверие и Маленков надавал ему пинков, по царица полей кукуруза еще не начала свое шизофреническое шествие по одной шестой части земного шара. В Шантарске таких тоже хватало на правом берегу, так что Данил почувствовал себя почти что дома.

Но, конечно, и не подумал расслабиться. Не быстро и не медленно, чтобы и внимания не привлечь, торча на одном месте, и не выглядеть чужаком, не знающим местности, пошел в конец улочки, где городская окраина представала взору в виде обширного пустыря, с легкой руки какого-то любителя апокалиптического дизайна украшенного брошенными в незапамятные времена великанскими бетонными кольцами, ржавым кузовом самосвала и прочим мусором явно заводского происхождения. Видно было, как по этой свалке бродят согбенные фигуры — здешние клошары со всем своим африканским усердием искали все, что хоть в малейшей степени годилось в дело или на продажу. А меж свалкой и облупленными двухэтажками стояло девятиэтажное здание из того самого желтого кирпича, каким, по слухам, была вымощена дорога в Изумрудный город. «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной…», — мысленно пропел Данил, профессионально определяя точку, где мог таиться наблюдатель.

Не так уж и трудно было ее определить. Вряд ли о не станут лезть в одну из квартир, чьи окна выходят на желтый дом, и, представившись оперативниками на задании, занимать там позиции. Им тоже не след лишний раз светиться…

Свернул в последний подъезд последнего домишки. Ничуть не прячась, не приглушая шагов, поднялся на второй этаж, зажав в зубах пластиковую сумочку, влез по вертикальной ржавой лесенке, шумно отвалил столь же ржавую квадратную крышку люка. Опять-таки не маскируясь, повернул налево — краем глаза отметив пригнувшуюся у чердачного окна фигуру. Шумно плюхнулся на сломанный ящик вполоборота к неизвестному, упорно того не замечая, угнездил сумку меж расставленных ног и принялся в ней копаться.

— Эй!

Только теперь якобы сообразив, что он тут не один, Данил нехотя повернул голову. Хрипло отозвался:

— Ну?

— Что ты тут шляешься?

— А ты что, управдом? — прокряхтел Данил, извлекая бутылку водки и плавленый сырок. Дернул жестяной язычок. — Я тутошний, через дом живу, вот и решил похмелиться, пока моя не просекла…

— Пошел отсюда. В темпе.

— Ой ти-нате, хрен из-под кровати… — протянул Данил с истерической агрессией злого на весь мир нераспохмеленного алкаша. Достал стакан и, позвякивая горлышком о край, принялся заботливо его наполнять. — Выпить, что ли, хочешь? Ладно, набулькаю пол-аршина… Иди сюда.

Неизвестный двинулся к нему — напористо, целеустремленно, уж безусловно не за тем, чтобы пригубить даровых сивушных масел. Приближаясь, с решимостью уверенного в себе, трезвого и сильного мужика процедил сквозь зубы:

— Говорю, вали отсюда, потрох.

— Я тебе что, дрочить помешал? — возмутился Данил, держа стакан на весу. — Захлопнись, пидер…

Ага! Правая нога незнакомца грамотно пошла на удар, способный сделать больно кому-нибудь неподготовленному…

Вышло с точностью до наоборот. Полнехонький стакан водки полетел прямо в лицо нападавшему. Данил без труда ушел от удара, взмыв с ящика, поймал за щиколотку вмиг ослепшего субъекта, крутанул, взял на излом и припечатал гада к полу, еще на полпути врезав ребром ладони по соответствующей точке черепа.

Прислушался — ну, тишина, конечно, — достал из сумочки три больших рулончика широкого скотча, сноровисто задрал лежавшему без сознания обе штанины и принялся пеленать по голым ногам. Запас карман не тянет, скотч штука легкая, а по эффективности превосходит традиционные веревки и даже наручники. Задрав рукава пиджака, проделал то же самое с запястьями.

Осталось аж полтора рулончика. Недолго думая, Данил быстренько их пустил в дело, превратив пленника в некое подобие голливудского героя, опутанного засохшей слизью инопланетного чудовища. Освободиться из этакого кокона трудновато.