Александр Бушков - Волк прыгнул

— Об этом-то и разговор… — сказал Данил. — Вы, Оксана, — здешняя связь с общественностью номер один. А поэтому не можете не знать, что пишут о фирме иные газетки…

Пытливо взглянул на нее, но она не подала никаких знаков. Похоже, эта тема, по ее мнению, могла обсуждаться и при наличии гипотетических «жучков».

— Глупости, — пожала она плечами. — Кто эти газетки читает…

— И все-таки. Кое-какое мнение может сформироваться. У определенного процента читателей.

— Вас что, волнует этот процент? — досадливо поморщилась она. — Знаете, это для меня больной вопрос, у меня благоверный как дитятко играет во все эти фронты, да и его сестрица тоже… А потому проблема знакома не понаслышке, несерьезно все это, Данила Петрович.

— И тем не менее, — настойчиво продолжал он. — Должна быть какая-то тактика противодействия…

— А почему вы решили, что такой тактики нет? — серьезно спросила Оксана. — Давно отработана тактика… Продемонстрировать?

— Сделайте одолжение, — кивнул он, заинтересовавшись.

Оксана, бросив на него лукавый взгляд, вышла из-за стола. Лишь теперь обнаружилось, что строгий, напрочь деловой жакетик сочетается с малиновой юбкой-недомеркой, расклешенной и оттого колыхавшейся при каждом движении.

— Теперь сосредоточьтесь, Данила Петрович, и представьте, что вы — это вовсе не вы, а дюжина шустрых мальчиков, газетчиков новейшей формации, созванных на пресс-конференцию, — сообщила Оксана с лукавой улыбкой.

— Представил, — сказал он без улыбки. Она присела на короткий диванчик в углу, закинула ногу на ногу, отчего юбка стала вовсе уж предельно символической, обворожительно улыбнулась и с выверенной насмешкой начала:

— Господа, неужели вы всерьез полагаете, что мы будем это комментировать?

Ну разумеется, разумеется! Целая гора оружейного плутония валяется у нас в подвале, пьяные, как водится, грузчики ворочают его лопатами так, что пыль стоит столбом, а нейтроны разлетаются по всему двору, мерзко пищат и светятся… — Она выпрямилась, как струнка, ухитрилась вроде бы мимолетным движением пальцев одернуть жакетик так, что он обтянул все, достойное внимания. — И, конечно же, каждый, у кого зрение в порядке, тут же определит, что я — классическая жертва радиации. Безусловно, именно так и выглядят радиоактивные мутанты. Вы согласны? — И состроила жалобную гримаску: Господа, ну неужели у вас нет более серьезных занятий, чем читать эти газетенки? Ну что тут прикажете комментировать?

И развела руками с видом оскорбленной невинности. Данил пару раз беззвучно хлопнул в ладоши.

— Вот так, — не без гордости сказала Оксана. — Между прочим, действует безотказно. Присутствующие похохатывают, пытаясь в то же время определить, что у меня под жакетом, а потом наперебой просят у меня телефончик и независимо от того, отошьют их или нет, впоследствии пишут обо всех выдумках народофронтовцев с должной издевкой. Могу показать вырезки, у меня здесь подшито все, что касается «Клейнода»…

— А что делают газетчики женского пола? — по-деловому поинтересовался Данил. — С их-то подсознательной завистью к посторонней красавице?

Затмевающей, бьюсь об заклад, иных репортесс?

— Нормальные газетчики женского пола — особы молодые, эмансипированные и тоже отнюдь не уродки. А потому демократы их мало привлекают — они ж, как на подбор, лишены того мужского начала, какое только и способно взволновать эмансипированных особ…

— Здорово и лихо, — констатировал Данил. — Значит, все сводится к голому фрейдизму?

— Ну, далеко не все, однакож тактика, могу вас заверить, беспроигрышная.

С одной стороны — зацикленные старые мальчики, сыплющие лозунгами и штампами, с другой — неглупая, смею думать, и в меру циничная особа с острым язычком… — Она прищурилась. — А вы не смеетесь… Это мне нравится.

— Помилуйте, — сказал Данил серьезно. — Зачем же смеяться, если эта тактика, как вы заверяете, себя полностью оправдывает? Нужно и дальше ее эксплуатировать без всякого смеха…

В дверь деликатно постучали, и показалась озабоченная физиономия Паши Беседина. Данил поднялся:

— Извините, Оксана, дела…

Послал ей многозначительный взгляд, помахав в воздухе той самой записочкой, быстренько вышел в коридор, тихо приказал:

— Проверишь насчет «ушей», — и показал большим пальцем за плечо, на дверь только что покинутого им кабинета. — Что стряслось?

— Там к вам приехали… — со странным выражением лица сказал Паша и от дальнейших комментариев воздержался.