Б. Седов - Девушка, мент и бандит

Изображение приблизилось, и Лина увидела, что под лезвием бритвы, прижатой к горлу заложника, показалась капелька крови.

- Автобус с завешенными окнами! - выкрикивал тем временем Аркадий. - Триста тысяч долларов и самолет "Ил-186". С полным баком!

Лина прижала руки к горлу, словно это ей, а не какому-то незнакомому человеку в телевизоре грозит отточенное лезвие бритвы. Ей стало страшно и показалось вдруг, что все это - просто дурной сон, что сейчас зазвонит будильник, и нужно будет вставать и собираться в школу…

Но на экране крупным планом было лицо ее брата, его безумно выпученные глаза, нос со знакомой родинкой возле левой ноздри, искривленные в гримасе страха и безумия губы с выступившей в углах рта пеной…

- Я сказал - самолет! - продолжал Аркадий, срываясь на визгливый крик. - И быстро! Иначе ему, - и он покосился на зажмурившегося заложника, - конец! Я перережу ему горло!

И он дернул бритвой.

По шее заложника побежала тонкая струйка крови.

Лина понимала, что это пока не опасно, что это просто обычный порез, и он не грозит жизни этого человека, но это - пока… Она видела, что Аркадий совершенно не в себе, что он сошел с ума, но голос диктора, взволнованно шептавшего в микрофон, убеждал ее в другом.

- Во время наркотической сделки один из ее участников - покупатель - был задержан на месте, а наркодилер, у которого и сейчас при себе небольшая партия героина, бежал, и вот сейчас мы видим его на экране. Омоновцы пытаются убедить его сдаться, но, как мы видим, он не соглашается и продолжает требовать автобус, чтобы добраться до аэропорта.

Аркадий в это время посмотрел в объектив и усмехнулся.

- Вы мне не верите? - неожиданно тихо сказал он. - Ну, тогда радуйтесь, поганые телевизионщики. У вас будет хороший сюжет.

Он наклонился к уху заложника и что-то прошептал.

- Нет! - завопил черноволосый. - Не надо.

- Смотрите, - сказал Аркадий и снова посмотрел в камеру, - я держу слово.

В этот момент раздался резкий хлопок, и над правой бровью Аркадия появилось черное пятнышко, из которого брызнула такая же черная струйка.

Его голова дернулась, и глаза потеряли осмысленное выражение. Рот Аркадия открылся, и, выронив бритву, он повалился назад.

Заложник сорвался с кресла и исчез из кадра.

Изображение запрыгало, и камера показала Аркадия, лежавшего на спине с открытыми глазами. Его ноги были согнуты в коленях и раскинуты в стороны, будто он пустился в присядку, а руки застыли на груди в жесте, говорившем: а при чем здесь я?

Камера дернулась, на экране мелькнула размытая рука, отталкивавшая объектив, и Лина снова увидела дикторшу, которая, пытаясь сохранить хладнокровие, сказала:

- Мы только что были свидетелями того, как силы специального назначения обезвредили опасного преступника, по непроверенным сведениям имевшего связи с международным наркосиндикатом. О дальнейшем развитии событий - в наших следующих выпусках. Оставайтесь с нами.

Лина смотрела на экран и чувствовала, что силы оставляют ее. Слезы катились ручьем.

Аркадий - и наркосиндикат?

Чушь какая-то! Быть того не может.

Ну да, он - наркоман, родители увезли его в Штаты, чтобы вылечить там, но международная наркомафия… При чем здесь это?

А если это - правда? Но тогда смерть матери предстает совершенно в другом свете. И почему Аркадий прилетел без предупреждения?

"Боже мой, - думала Лина, - что же это делается на белом свете?

За что мне такое?"

Она взяла со столика пачку сигарет. Ее руки тряслись. С трудом вынув из пачки сигарету, девушка прикурила и почувствовала, что губы у нее тоже трясутся. Совершенно ничего не понимая, она выкурила четыре сигареты подряд, роняя пепел мимо пепельницы.

Лина яростно выключила телевизор, вырвав шнур из розетки. В ушах у нее шумело, голова шла кругом. Неверными шагами девушка подошла к аптечке и накапала себе валерьянки.

Выпив горькую жидкость, Лина подошла к окну, отдернула тяжелую штору и посмотрела на улицу. Финские стеклопакеты не пропускали уличного шума, и Лина увидела внизу стоявшую на противоположной стороне улицы "скорую помощь", в которую беззвучно заталкивали носилки с завернутым в простыню телом. Лицо этого человека тоже было скрыто под простыней.

Лина отпрянула от окна.

"И здесь покойники, - подумала она, - да что же это!

А может быть, я просто сошла с ума? Может быть, все это мне только кажется? И на самом деле я лежу в палате, привязанная к койке, и мечусь в бреду, и сейчас придет медсестра, сделает мне укол, и все пройдет?"