Б. Седов - Девушка, мент и бандит

Интересно все-таки, где же эти трое?..

И что это за медальон такой неграмотный?

Я проснулась, и на меня сразу же нахлынули воспоминания о вчерашнем невероятно длинном и тяжелом дне. Неохотно выбралась из-под одеяла и, поставив чайник на газ, решительно направилась в ванную. Часы в это время равнодушно показывали половину десятого утра.

Встав под душ, я закрыла глаза и стала намыливать голову.

Вдруг мне показалось, что в ванную зашел Максим и, как всегда, встал, прислонившись плечом к стене. Он любил смотреть на то, как я купаюсь, а я любила, когда он смотрел на меня в этот момент. Он говорил, что моющаяся женщина - прекраснейшее зрелище на свете, потому что вода, струящаяся по женскому телу, особенно если это тело такое, как у меня, вызывает острое чувство зависти. Ему, говорил Максим, тоже хочется так струиться и скользить по мне.

И я всегда позволяла ему это…

А сейчас я остро почувствовала его присутствие, и это испугало меня, потому что я точно знала, что Максима нет рядом со мной и никогда не будет, что его прах высыпан в Финский залив. Как-то раз он совершенно серьезно сказал мне, что не хочет лежать после смерти в земле, и я поклялась, что если он умрет раньше меня, я развею его прах над водой. Он пообещал мне то же самое… Родственников у Максима не было, и никто не помешал мне нанять моторную лодку и, выехав за форты, высыпать серый пепел в воду.

Мне показалось, что Максим улыбается, глядя на меня, и вот-вот что-то скажет. Торопливо смыв мыло с лица, я открыла глаза, и, конечно же, в ванной, кроме меня, никого не оказалось.

Может быть, мне попринимать валерьянку, а то ведь так недолго и с ума сойти…

Наплескавшись под душем, я наконец почувствовала себя способной к действию и, вытершись, пошла на кухню. Чайник уже закипел, и, выключив газ, я насыпала в чашку растворимый кофе.

С тех пор как произошло то страшное событие, я не могла готовить дома нормальный заварной кофе, потому что каждый раз вспоминала Максима и начинала плакать. Кофемолку и джезву я выкинула на помойку, и теперь пила сомнительную жидкость под названием "Нескафе Голд".

Не знаю, что такое "Нескафе", но то, что оно совсем не "Голд", было очевидно.

Размешав кофе, я сделала маленький глоток, и в это время зазвонил телефон.

Я вздрогнула, и первым моим желанием было вырвать провод из розетки и выбросить аппарат в окно. В последнее время телефон приносил мне лишь одни неприятности… Я еле заставила себя снять трубку.

- Алло, - сказала я холодно.

- У тебя что - неприятности? - в трубке прозвучал смутно знакомый женский голос.

- Да, у меня неприятности. Что вам угодно?

- Мне угодно принести тебе приятности, - сказала собеседница, и ощущение, что я ее знаю, усилилось.

- Кто это говорит? - раздраженно спросила я.

- Ах ты свинья! - засмеялась женщина на другом конце провода. - Ты не хочешь меня узнавать?

И тут у меня отлегло.

Это была Катька Залегаева, моя древнейшая школьная приятельница.

- Прынцесса! - завопила я. - Ты где?

В школе у Катьки было прозвище "Прынцесса", и с тех пор прошло…

Очень много лет. Наверное, целый миллион.

- Я у себя дома. И я хочу встретиться с тобой сегодня днем.

- Вообще-то у меня дела…

- Никаких дел! - уверенно заявила Прынцесса. - С ней хочет встретиться старая подруга, а она говорит - дела! Давай в двенадцать часов на Петропавловке, около собора.

- Хорошо, - согласилась я, - только предупреждаю, что у меня действительно неприятности, и я могу быть скучной и грустной.

- Ничего, я тебя быстренько расшевелю, - ответила Прынцесса, - все, целую. Не опаздывай.

И она повесила трубку.

Вздохнув, я подумала - ну что же, видно, так угодно Верховному Распорядителю Событий. Я хотела с самого утра идти в ОВИР, но… Ладно, схожу попозже.

А встретиться с Прынцессой и на самом деле будет здорово.

Глядишь, и настроение улучшится…

И я сделала себе бутерброд с сыром.

Лина пришла на Петропавловку в половине двенадцатого.

Просторный двор перед собором был залит солнцем, на яркое голубое небо было больно смотреть, и Лина, достав из сумочки модные черные очки, нацепила их на нос.

Встав прямо перед Петропавловским собором, она задрала голову и стала рассматривать шпиль. "А ведь сколько лет я не была здесь, - подумала она, - наверное, с тех самых пор, как поступила в Университет…" Тогда, с толпой зеленых, как огурцы, первокурсников она пила здесь пиво и распевала студенческий гимн, текст которого был распечатан на принтере. Прошло десять лет, Лина давно уже окончила Университет, и из гимна помнила только "Гаудеамус игитур…".