Б. Седов - Фарт

Итак, Сервантес достал из кармана четыре капсулы с кокаином, подумал и достал еще четыре. На такие дела, как это, лучше всего ходить под хорошим кайфом. Тогда и страха нет, и реакция что надо, в голову приходят оригинальные ходы, да и вообще – торчать приятно.

Раздав капсулы, Сервантес сказал:

– Дернем перед самым началом.

Амигос, наладившиеся уже было стрельнуть себе в носы кокаином, приуныли, а Сервантес строго повторил:

– Я сказал – перед самым началом. Русских-то еще нет, вдруг они опоздают?

Но русские не опоздали.

Буквально через несколько минут в конце улицы показался черный «БМВ» с тонированными стеклами и стал медленно приближаться к магазину.

Сервантес предостерегающе поднял палец и сказал:

– Когда они войдут в магазин – начинаем.

Амигос кивнули и достали из-под сидений автоматы.

«БМВ» остановился напротив магазина, и из него вышли пятеро крупных парней с короткими стрижками и мощными затылками. Угрюмо оглядевшись, они неторопливо вошли в магазин Шапиро, и Сервантес, державший наготове сразу две капсулы, воткнул их в обе ноздри и резко сжал.

Капсулы щелкнули и выстрелили точно отмеренными дозами кокаина. Амигос последовали его примеру. Сильно втянув носом белоснежный туман, Сервантес почувствовал, как в его мозг воткнулась морозная сосулька и начала прорастать ледяными ветками. По телу пробежала холодная волна освобождающей легкости и, отразившись от подошв, ринулась в голову. Ударив в купол черепа, она рассыпалась на миллиард сверкающих снежинок, и Сервантес ощутил себя легким, быстрым и неотразимым. Взглянув новыми глазами на своих друзей, он убедился в том, что они летят вслед за ним на гребне кокаиновой волны, и глубоко вздохнул. Радость и облегчение охватили Сервантеса, и он, передернув затвор «Узи», сказал:

– Сейчас мы надерем жопу этим русским медведям.

Он врубил передачу, и джип прыгнул вперед, как большая железная лягушка.

Подлетев к дверям магазина, Сервантес нажал на тормоз и, завизжав резиной, машина резко остановилась. Четверо латиносов выскочили на асфальт и, держа в руках автоматы, бросились внутрь.

В это время Шапиро, гостеприимно улыбаясь и похлопывая дорогих гостей по широким спинам и могучим плечам, приглашал их пройти во внутренние помещения, где и положено делать дела.

Услышав дребезг резко распахнувшейся двери, Карапуз обернулся и увидел, что в магазин ворвались четверо вооруженных короткими автоматами парней, чернявость и кудрявость которых будила воспоминания об Острове Свободы и Фиделе Кастро.

Оказавшись в уютной полутьме магазина после яркого солнечного света, кокаиновые солдатики ослепли на несколько секунд, и этого короткого времени вполне хватило на то, чтобы Карапуз, сообразив, что это вооруженный налет, крикнул:

– Пацаны, измена!

Пацаны сориентировались сразу же.

В их руках появились пистолеты, и когда через два удара сердца Сервантес наконец увидел цель и направил ствол «Узи» в сторону открытой двери, около которой столпились теперь уже вооруженные братки, то в тот же миг, как он нажал на спуск, в его голову ударила чугунная гиря, летевшая со скоростью света.

Он даже не успел удивиться.

Все исчезло, а главное – исчез он сам. Его пустое тело упало на пол, а пули, которые он все-таки успел выпустить, испортили комплект хоккейного обмундирования, висевший под самым потолком.

Пуэрториканцы, размахивавшие модными автоматами и воодушевленные лошадиной дозой кокаина, воспринимали происходящее как красивый фильм, в котором они играют главных героев, принимали красивые позы и выкрикивали красивые фразы, поливая при этом пулями все, кроме тех, к кому пришли.

Русские же знали, что никакого кайфа в этой грязной мужской работе нет, и поэтому за несколько секунд угрюмо и по-деловому уложили оставшихся троих нападавших. Акция провалилась, но сеньор Кордова об этом пока еще не знал.

Карапуз подошел к двери, успевшей закрыться до того, как началась стрельба, и осторожно выглянул на улицу. Постояв около приоткрытой двери минуты две, он убедился, что на пустой улице по случаю небывалой жары никого нет, и, похоже, инцидент остался незамеченным.

В это время Барыга, подошедший к трупам, лежавшим в живописных позах, посмотрел на них, громко выругался и сказал:

– Ну, падлы! Все этому Кордове неймется!

Карапуз оглянулся и закрыл дверь.

Задвинув красивую бронзовую щеколду, он опустил жалюзи и подошел к Барыге. Взглянув на покойника, он спросил: