Б. Седов - Наследство старого вора

После ее смерти Артур замкнулся, и даже Граф не мог иной раз расшевелить его. Но время, как известно, лечит, и Артур, хоть и нес на сердце своем незаживающую рану, снова стал бодр, энергичен, и снова они встречались с Графом и мечтали о дальних странах, о таинственных островах и о гремящих костями призраках, стерегущих пещеры с сокровищами.

Но когда Артур встретил Лину, он почувствовал, что равновесие, в котором находились взаимоисключающие сущности его жизни, нарушилось.

И теперь он не знал, как быть.

С одной стороны - долг.

С другой стороны - дружба с криминальным пророком, который стал им не без помощи самого Артура.

И, наконец, внезапная любовь, потрясшая его до глубины души.

Пока что Артур не знал, как примирить, как уместить в себе все это, и такое положение приводило его в отчаяние. Что важнее - долг, дружба или любовь? Верность другу, служение миллионам людей или радость обладания единственной желанной женщиной? Как совместить все это?

- Милая Лина, что же вы со мной делаете? - прошептал Артур. - Любовь к вам делает меня слабым в области долга, долг стремится превратить меня в обычную политическую скотину, предающую любовь и прочее высокое, а все это вместе хочет отнять у меня Графа, моего Коську Палицына…

Сомнения разрывали на части стального и безжалостного комиссара Артура Воронцова, и он, не в силах далее бороться с ними, достал из кармана трубку и набрал давно знакомый номер.

- Коська, - сказал он, с облегчением услышав голос Графа, - твой друг Ворон хочет встретиться с тобой.

- Та-ак… - ответил проницательный Коська Граф. - Похоже, у тебя проблемы из области сердечных переживаний. Я угадал?

- Угадал, черт тебя подери! Я через полчаса буду.

- Годится, - ответил Граф и повесил трубку. Артур резко встал со скамьи и решительно зашагал к выходу из крепости.

Глава четырнадцатая

В кафе «Клевый хавчик» было тесно.

Все, кто был в этот момент в зале, имели отношение к банде Желвака. Через несколько минут должно было начаться то, что в обычной жизни называется общим собранием коллектива. Случайных посетителей не было, их отсекали двое угрюмых типов, стоявших на дверях.

Вдруг от входной двери послышались два резких щелчка, и стоявшие там привратники рухнули на пол. Все находившиеся в полутемном зале обернулись туда и увидели, что в ярко освещенном солнцем проеме двери стоит темный силуэт человека с пистолетом в руке. Он поднял руку и быстро выстрелил еще несколько раз, ни в кого особенно не целясь.

Однако двое из присутствующих тут же упали на пол, а третий завопил благим матом:

- Ой, блядь, он в меня попал! Опустошив обойму, нежданный гость громко и насмешливо произнес:

- Больно тебе, козлу? Всем вам, петухам, скоро больно будет.

И исчез.

После секундного замешательства половина находившихся в зале бандитов бросилась к выходу, сгорая от желания догнать и разорвать того, кто так смертельно их оскорбил. В дверях они замешкались, мешая друг другу, и успели только увидеть, как в ярко-красную открытую «BMW-Z3» не торопясь уселся моложавый седой мужчина в шортах и гавайской рубахе навыпуск.

Обернувшись, он показал преследователям средний палец, и «БМВ» спокойно отъехал от поребрика.

Напрасно бригадиры кричали братве, что это подстава, что их заманивают, что есть более важные дела. Свора была неуправляема, и уже через несколько секунд четыре машины, завывая двигателями, помчались вдогонку за этим козлом, петухом, сукой и вообще нехорошим человеком.

Впереди всех мчался по колдобинам и выбоинам «Опель Омега», за рулем которого сидел некто Терентий. За свою недолгую, но грязную и кровавую жизнь он убил четырех человек. Причем всех за то, что они неосмотрительно назвали его петухом. Это и так-то было смертельным оскорблением, но для Терентия имело особый смысл.

Когда он сидел на зоне общего режима за хулиганство, один из старых зеков, поймав его в пустом цеху, зверски изнасиловал. Правда, перевозбудившись при этом, он через пять минут после совершенного получил инфаркт и тут же издох, так что о терентьевском позоре никто не узнал. Но зато Терентий сохранил на всю жизнь незабываемое ощущение в заднем проходе и, слыша в свой адрес слово «петух», приходил в неописуемую ярость, боясь, что его постыдная тайна раскрыта. Еще четверо свеженабранных рекрутов сидели в его машине и, предвкушая расправу над пижоном в цветастой рубахе, подбадривали Терентия лихими выкриками.