Б. Седов - Удача

Гарсиа помолчал еще немного и сказал:

– Хорошо. Когда мне ждать вас?

– Наверное, я закончу свои дела дня через три, – ответил я.

– Тогда через три дня я жду вас в Эль Пасо, – сказал Гарсиа и повесил трубку.

Ишь, какой деловой, недовольно подумал я, даже не соизволил попрощаться.

Ладно, хрен с ним, сейчас не время самолюбие расчесывать.

Положив трубку на аппарат, я вышел в гостиную и увидел, что на столе стоит высокий узкий кофейник, и из его белого фарфорового носика медленно поднимается тонкая струйка пара.

Молли…

Вздохнув, я налил себе чашечку бразильского кофе и, подойдя к окну, задумчиво уставился во двор.

И что это меня так тянет выглядывать из этого окна?

Наверное потому, что и этот дом, и этот двор со стоящим в нем тополем и молодой мамашей, которая, наклонившись над коляской, поправляла там что-то, сильно напоминал мне мою питерскую родину.

Я давно не был дома и уже начал скучать по своему Городу, по его улицам, домам, по тому бардаку, который царил повсюду, в общем – ностальгия прихватила.

Но я знал, что это дурацкое чувство проходит на следующий же день после того, как ты спустишься по пулковскому трапу. Будто и не уезжал никуда. Будто и не скучал в далеких землях по тем местам, которые с детства стали частью тебя самого…

Выходишь на улицу и видишь те же, что и раньше, опухшие рожи алкашей, которые топчутся рядом с ларьками, те же озлобленные лица обворованных работяг и пенсионеров, те же раскормленные морды гаишников, высматривающих добычу…

Те же отморозки на «зубилах» с черными стеклами, те же крутые с виду папики на корейских джипах, бандиты в «Мерседесах», безголовая мелюзга в спущенных штанах, старшеклассницы, давно познавшие все прелести постельного беспредела…

Если не знать обо всех этих тонкостях российской жизни, то Город наш весьма прекрасен, небо очень даже голубое, да и Нева течет, как раньше, при Петре Первом.

И Пушкин тут гулял, и Достоевские всякие с Аверченками…

В общем – хороший Город.

Только почему-то все время хочется из него уехать.

А уедешь – тянет обратно.

Это вроде как если бы твоя любимая женщина оказалась шлюхой. И ты то бросаешь ее, то возвращаешься к ней, любя и ненавидя, и никак не можешь порвать с ней, потому что если не обращать внимания на ее паскудные привычки – она прекрасна. А если закрыть глаза на то, что она прекрасна, то выходит, что она распоследняя тварь. И ей бы нужно все зубы выбить вместо того, чтобы признаваться в любви, потому что через час после того, как ты с ней расстанешься, она уже раздвинет ноги под кем-нибудь другим и будет, задыхаясь, шептать ему те же слова, которые шептала тебе, а ты наивно думал, что они предназначены только для твоих ушей…

Так почему же меня так тянет к этой каменной шлюхе?

Я усмехнулся и, допив кофе, поставил чашку на подоконник.

Посмотрел на часы и увидел, что уже половина двенадцатого. Пора ехать в Центральный Парк. Через полчаса я должен встретиться там с этим самым Генри Смитом. Он будет сидеть на скамье около фонтана «Ангел вод», и на груди у него будет значок с надписью «если ты такой умный, то где же твои денежки?»

Прямо шпионаж какой-то! Будто мы с этим Смитом будем не о камушках болтать, а подрывными микропленками обмениваться.

Генри Смит… Генри Смит…

Какая-то мысль вертелась в моей голове, но поймать ее было так же трудно, как поднять с пола скользкую вишневую косточку.

Знахарь поставил «Порш» на платную стоянку около Центрального Парка и, по привычке оглядевшись, пошел по аллее, которая должна была вывести его к фонтану с фигурой крылатого парня с непонятной гитарой в левой руке.

До встречи оставалось еще десять минут, поэтому он шел по аллее не торопясь, с интересом поглядывая по сторонам и пытаясь найти хоть какое-то различие между американцами, предававшимися радостному безделью на просторах Центрального Парка, и посетителями ЦПКиО имени Сергея Мироныча Кирова, находившегося в восьми тысячах километров отсюда.

Никакого различия не было.

На просторных зеленых лужайках так же валялись полуголые граждане, некоторые из них читали книги, другие время от времени прикладывались к таинственным бутылкам, спрятанным в серые бумажные пакеты, мамаши бдительно следили за мелюзгой, которая пыталась влезть куда не надо, между расслабленно лежавшими на траве людьми бегали разнокалиберные собаки, в общем – обыкновенный парк культуры и отдыха.