Сергей Соболев - Русские идут

Водитель «лексуса» заглушил движок. Когда он выбрался из джипа, Мокрушин широко усмехнулся – это был его наилепший друг по жизни Андрюша Бушмин.

– Привет, Кондор!

– Здорово, братишка!

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Ну как ты, Рейндж?

– Да не дождетесь!

Бушмин бросил на своего давнего сослуживца и побратима странный взгляд.

– Минутку, дружище. Тут кое-кто хочет с тобой познакомиться…

Он обошел «лексус» и открыл правую заднюю дверцу. Рейндж ожидал увидеть какого-нибудь крутого перца, – Андрей не всякому станет оказывать такие знаки внимания – но он и на этот раз ошибся.

Это была… женщина. Лет где-то тридцати или около того (когда речь идет о возрасте дамы, можно здорово промахнуться в своих выкладках). В модной «стриженой» шубке бирюзового окраса, остроносых модельных сапожках, по плечам разметались роскошные иссиня-черные волосы… Солнцезащитные очки, гладкая матовая кожа лица, четко очерченные губы, оконтуренные ярко-бордового оттенка помадой… На плече сумочка в тон сапожкам и тонким лайковым перчаткам… да кто ж она такая?!

Поведение ее тоже оказалось нестандартным. Сначала эта совершенно незнакомая Мокрушину дама минуту или две сверлила его взглядом, а затем и вовсе обошла его вкруговую, – и все молчком, молчком – словно он был не живой человек, а к примеру, каменная статуя или фонарный столб.

– Ладно, – сказал Рейндж. – Я не против, если мне обьяснят, что здесь происходит. Послушайте… э-э-э… как вас там? – он искоса посмотрел на дамочку, которая вела себя, как какая-нибудь избалованная, сумасбродная, отмороженная на всю голову богачка. – Может, познакомимся для начала?

– Все представления потом, – сказал Шувалов, внимательно наблюдавший за этой странной сценкой.

– Ну а что эта… эта леди… так меня рассматривает?! Как-будто выбирает себе «джакузи» или… породистого жеребца!! Уважаемая, кажется, я к вам обращаюсь?!

– Гм, – сказала странная дама. – Примерно таким я вас себе и представляла… Что касается ваших профессиональных качеств. Я очень надеюсь, что рекомендовавшие мне вас люди – не ошиблись. Меня зовут Лариса Венглинская. О деле переговорим позже. Все, господа, можем ехать…

Выдав эту тираду, женщина круто развернулась и направилась к «лексусу». Андрей открыл заднюю дверцу, впуская ее в салон (и при этом еще умудрился подмигнуть своему озадаченному таким ходом событий товарищу). Шувалов, кашлянув в кулак, сказал:

– Ну вот и хорошо. А то у нас совсем нет времени для принятия новых кадровых решений! Ладно, давайте по машинам! Тут поблизости расположен наш обьект, так что не стоит тратить время даром…

– А если я… несогласный?! – угрюмо произнес Рейндж. – Что это за байда? Смотрит на меня, как… как на джакузи!

– Это приказ, Мокрушин, – жестким, не дающим малейшего повода для споров тоном заявил Шувалов. – С самого верха!! Надо одного субьекта из-под носа у наших украинских коллег вытащить! Ну а все прочее будет зависеть от того, что расскажет нам этот самый товарищ.

Время приближалось к полуночи, но движение по «одесской» трассе все еще было довольно интенсивным.

Темно-серый неновый «Aуди-100» свернул с шоссе Санкт-Петербург-Киев-Одесса на боковую дорогу. В свете фар промелькнул установленный на обочине щит с надписью – «Вiта-Почтова». Легковушка миновала лукойловскую автозаправку, оформленную в красно-белой цветовой гамме. Поселок, несмотря на близость к Киеву, – чуть более пятнадцати километров до юго-восточной окраины столицы – в этот полуночный час казался вымершим. На центральной улочке тускло горят редкие уличные фонари. В окнах некоторых домов, мимо которых просквозила «ауди», теплится электрический свет, но они тоже почему-то кажутся брошенными. Водитель, знающий данную местность как свои пять пальцев, безошибочно свернул в нужный ему переулок. Это была уже северная-восточная окраина, слегка всхолмленная, с примыкающими к ней остатками некогда густого лесного массива, – лес этот издревле почему-то называли «царским», но теперь, из-за строительства новых коттеджей, от вековой дубравы почти ничего не осталось.

Водитель остановился в самом конце переулка, у крайней справа хаты. Заглушил движок, поставил авто на ручник, выбрался из салона наружу. Мужчине, одетому в утепленное кожанное полупальто и «пыжиковую» шапку, немногим за сорок. Не лишним будет заметить, что часть своей жизни – в раннем детстве – он провел именно здесь, в этом селе. Родительская хата, правда, находилась в другом конце, неподалеку от неплохо сохранившегося до сей поры «сталинского» бункера, куда они частенько с пацанами ныряли втайне от взрослых (трехамбразурный ДОТ типа «М2» Киевского укрепрайона, построенный перед самой войной). Батьков своих Александр (Олександр, по-местному) Захарченко – именно так зовут этого мужчину – давно уже перевез в трехкомнатную квартиру в киевском районе Дарница. Впрочем, это уже совсем другая история, не имеющая отоношения к тем события, что нынче происходят вокруг самого Захарченко.