Максим Шахов - Принцип домино

– Что?.. – одними губами спросила Серафима.

– Кажется, вертолет! Точно! Сиди тут и не высовывайся! В любом случае жди меня! Даже если что-то рванет! Поняла?

– Да.

Выскочив в машинное отделение, Костя снова прислушался. Шум вертолета возник у левого борта и затих в стороне кормы. Кудинов бросился к главному двигателю и стал взбираться наверх.

Он уже придумал, как выбраться из машины, и теперь спешил воспользоваться моментом. В том, что все четыре выхода заблокированы, сомневаться не приходилось. В этой ситуации Костя, как всегда, из множества вариантов выбрал самый простой. И самый неожиданный.

Для того чтобы как следует осмотреться, выбраться наверх желательно было в самой высокой точке. А самой высокой точкой судна была дымовая труба. И Костя решил выбираться через нее. Не через вентиляционные шахты, которые выходили в надстройку трубы, а через саму трубу.

Поскольку ни главный двигатель, ни дизель-генераторы не работали, сделать это было довольно просто. В теории, конечно. На практике все оказалось намного сложнее. Выхлопной коллектор главного двигателя был сильно разрушен. В результате Косте с двумя автоматами за плечами пришлось исполнять цирковой номер на высоте четвертого этажа.

Чтобы освободить руки, Костя забросил включенный фонарь в черный зев коллектора. Упал фонарь неудачно, и прыгать Косте пришлось в кромешной темноте. Разогнавшись, он уже почти оттолкнулся, когда по левому борту сначала вновь послышался рев вертолета, а потом раздался взрыв. Невольно вздрогнув, Костя резко остановился, едва не сорвавшись с верхней площадки главного двигателя. Если бы он не удержался, то упал бы с десятиметровой высоты. Перспектива, конечно, не самая приятная.

Пару минут Костя приходил в себя и прислушивался. Больше никаких взрывов снаружи не доносилось. По всему выходило, что боевики сбили «вертушку». Костя плюнул с досады и собрался с силами. Разогнавшись во второй раз, он изо всех сил оттолкнулся и бухнулся в черный зев коллектора. Труба вздрогнула и закачалась. Костя замер. Прошла секунда, потом вторая. Ничего не обломилось, не оторвалось и не рухнуло. Костя вздохнул и осторожно приподнялся.

Стены коллектора укрывал трехсантиметровый слой сажи. На ощупь она очень сильно напоминала пудру, но при этом была радикально черного цвета. Едва приземлившись в коллекторе, Костя сразу оказался безнадежно измазан и перестал обращать на это внимание.

Подобрав фонарь, он на карачках двинулся вперед. Если строго придерживаться технической терминологии, то вскоре он оказался уже в газоходе. Дела это, правда, не меняло. Вокруг были все те же липкие черные стены. По прихоти конструкторов, газоход совершил еще два поворота в горизонтальной плоскости, прежде чем Костя оказался перед вертикальным участком, собственно, и являвшимся дымовой трубой.

Выключив фонарь, Кудинов осторожно подался вперед и выглянул вверх. Дневной свет едва освещал конец трубы, пробиваясь откуда-то сбоку сквозь жалюзи. Костя выполз на карачках из газохода и наконец разогнулся.

Чеченцы, конечно, были матерыми волками и дрались отчаянно. Но они сунулись со свиным рылом в калашный ряд. Костя не врал Серафиме. В морских условиях он не поставил бы за боевиков и гроша. Воевать с ними так, как они привыкли, Костя не собирался.

Им было легко бегать табунами по горам и палить вокруг из автоматов и гранатометов. Костю тринадцать лет учили воевать по-другому: сперва незаметно подкрадываться, а потом так же незаметно уходить, оставляя после себя горы трупов и разрушений. Костя не был суперменом. Просто он тринадцать лет учился воевать по-своему и научился делать это хорошо.

И он рассчитывал управиться с оставшимися боевиками минут за сорок. Из этих сорока минут он полчаса отводил на разведку и только пять-десять минут на все остальное. Так он привык. По-другому было просто нельзя. Если боевой пловец хочет вернуться на базу, действовать он должен молниеносно.

Отыскав под слоем сажи скобы, Костя двинулся наверх. Громоздкие «калашниковы» были слабо приспособлены для диверсионной борьбы, но другого оружия под рукой не оказалось. Взбираясь наверх, Костя периодически останавливался и прислушивался. На пароходе стояла непривычная мертвая тишина. Это было удивительно.

На последних метрах газоход постепенно наклонялся, выходя в надстройку трубы под углом. Костя добрался до самого верха. Скошенный конец газохода прикрывала массивная крышка с прорезями, выполненная в виде жалюзи. Прижавшись к ней головой, Костя осмотрелся.