Б. Седов - Один против всех

- Кофе будешь? - спросил неожиданно Черных.

- Буду.

- Тогда слово дай, что буянить не станешь. Понимаю, что резона буянить у тебя нет, но - береженого Бог бережет!

- Честное пионерское, не буду! - побуянить я очень был не прочь, но у них Светлана, а рисковать ею я не мог, потому поиграем пока в толстовцев, в непротивление злу насилием и все такое прочее.

Черных позвонил в колокольчик, в комнате появился Петька Чистяков и ловко распутал мою правую руку. Левая осталась привязанной к креслу.

- Петька, кофию нам свари, - скомандовал Черных, и я невольно вспомнил о Василии Ивановиче и Петьке… А вместо их боевой подруги Анки у них Жанна Исаева, что ли?

Через некоторое время из кухни донесся аппетитный кофейный аромат, чему я впервые за последние часы порадовался. Чашечка хорошего кофе окончательно прочистит мои мозги и, может, подскажет что-то разумное, в смысле выхода из той нехорошей ситуации, в которой я очутился. Вернее не я, а мы со Светланой.

Появился Петька с простеньким пластиковым подносом в руках, на котором стояли две чашки с кофе. Чашки были старые, одна со сколотой ручкой, что еще раз подтверждало - это временное обиталище Черных, снятое на две недели или на месяц, и искать здесь какие-то концы бессмысленно.

- И как же тебя теперь звать-величать? - решил я вернуться к вопросу о генеалогии Жени Черных.

- Романов, Николай Всеволодович, - церемонно представился он. - Николай, как ты знаешь, традиционное имя в династии Романовых, а Всеволод - имя моего природного отца. Мамаша недавно раскололась - зачала, говорит, тебя от некоего Всеволода, бывшего тогда проездом в Ленинграде. Я ее не осуждаю, не очень молодая, некрасивая, шансов на брак уже нет, а против материнского инстинкта не попрешь!..

Какое-то время мы молча пили кофе, и я радовался тому, что с каждым глотком пропадает во мне та дурь, которой прыснул в меня Жорка Вашингтон в гамбургском аэропорту, в голове были уже не подмоченные опилки из кошачьего туалета, а нечто подобное «маленьким серым клеточкам» Эркюля Пуаро.

* * *

От мрачных гамбургских воспоминаний меня отвлекли удары судового колокола. Рядом, перебирая голыми ногами, маячила официантка.

- Рынду бьют, - сказала она с садистским наслаждением. И добавила, пошевелившись внутри тельняшки: - Что-нибудь будете?

Передо мной стояли пустая кружка и полная окурков пепельница. Опарыши остались нетронутыми.

- Это - убрать, а это - принести, - указал я в соответствии со своими потребностями.

- Почему вы закуску не кушаете? - заботливо спросила официантка, пододвигаясь ко мне полным бедром.

Кожа масляно блестела и была покрыта редкими светлыми волосками.

- Очень вкусно, - сообщила она и сексуально отправила в рот несколько сухих, похожих на крупные сперматозоиды червячков.

Я не удержался и ущипнул плотную загорелую ногу.

- Не надо так, - жалобно сказала она, - синяки будут. Знаете, как трудно их запудрить?

И в доказательство трудоемкости процесса показала крупный синяк на внутренней стороне бедра.

- Правда, это засос, - сообщила она, - а вы щиплетесь!

И еще раз с надеждой спросила:

- Что-нибудь будете?

- Только пиво и чистую пепельницу! - решительно сказал я.

Официантка тяжело вздохнула и отвалила в сторону кухни, или, по-флотскому, камбуза…

* * *

- А знаешь, что я подумал, - сказал Черных, глядя на меня сквозь поднимающийся из чашки ароматный кофейный парок. - Устрою-ка я тебе свидание с твоей зазнобой, а там, глядишь, и в Россию вместе поедете…

У меня перехватило дыхание.

Если это не случайный порыв, а твердое решение, то тогда руки у меня будут развязаны, в России Сергачев с Киреем помогут мне так спрятать Светлану, что никакому злодею ее не отыскать, и уж тогда я с тобой, Женечка, разберусь по полной…

- Что задышал тяжело, деваху свою вспомнил? - Черных гнусно улыбнулся, показав неестественно ровные и блестящие зубы. - Ты мне по гроб жизни обязан, уже за то обязан, что я ее чистоту и невинность от своих опричников уберег, а мог ведь отдать на поругание, и, честно скажу, так и хотел сделать. Очень на тебя зол был, мешал ты мне сильно, под ногами путался. Потому я Жору Вашингтона за тобой в Америку и отправил, чтобы раз и навсегда покончить с твоей проблемой. Однако не вышло, а теперь я думаю - хорошо, что не вышло, такой солдат в моей армии очень нужен. Ты кем из армии отчислен, старлеем? А у меня вполне генералом можешь стать!

Он опять рассмеялся, охотно показав фарфоровые зубы, как человек недавно сделавший вставную челюсть.